– Кто здесь главный? Как с ним поговорить? – не унимался Стас.
Маша повернулась и взглянула с упреком:
– Не надо деда Захара тревожить, хворает он.
– Тогда сама ответь. Ты можешь ответить?
– Э-эх-хе. – Куча тряпья поднялась и прислонилась к стене.
– Что же ты? Лежи, нельзя тебе…
– Цыц! – осадил Захар не в меру беспокойную сиделку. – Сам знаю, без сопливых. Он же не отстанет, так и будет гундеть. Не отстанешь?
– И не подумаю, – ответил Стас.
– Отец Фома за главного тут, к нему тебе надо, если разговор имеешь, – начал излагать Захар, но тут же затрясся в приступе сухого кашля.
– Я же говорила, что нельзя, – снова залепетала Маша. – Отец Фома, – переключилась она на Стаса, – с рабами не говорит и с тобою не станет.
– А какой разговор-то у тебя к нему? – продолжил Захар сиплым голосом, так и не откашлявшись. – Важное что?
– Важное, – кивнул Стас. – Для меня, по крайней мере. А далеко монастырь этот от Арзамаса?
– Километров восемьдесят, должно быть, – вставила Маша, пытаясь уберечь своего пациента от нового приступа, и дед Захар кивнул в знак согласия.
– Угу, а всего сто тридцать семь. Далеко я забрался, – прикинул Стас и сам не заметил, как озвучил свои расчеты.
– Так ты из Мурома, что ли, шел? – снова подал голос Захар.
– Из… Да, из Мурома. Останавливался там по дороге, запасы пополнить.
– А сам-то родом откуда?
– Из Владимира.
– Бывал я там, – кивнул дед и снова закашлялся, чем вызвал неодобрительные Машины вздохи, – хороший был город, да зачах.
– Скажите, – вернулся к расспросам Стас, – а у монахов этих с Арзамасом отношения как?
– Отношения? Торгуют они там. Рабов да награбленное, что самим не нужно, продают, а чего не хватает – покупают. Кожи возят еще. Вот и все отношения.
– Маша говорила, что крепость вроде Ильи Муромца имя носит?
– Так и есть.
– Уж не те ли это монахи, которых из Мурома выгнали?
– Они самые. Братьями да отцами себя кличут. Пришли сюда лет тридцать назад. Шестьдесят человек или около того. Заложили поселок, хозяйством обзавелись, храм выстроили. Маленькая община была, но сильная. Автоматы, пулеметы… – Захар глотнул из миски и прочистил горло.
– Это у них вроде культа, что ли?
– Точно. Они каждому своему стволу имя дают. Живым считают его. Письмена всякие гравировкой наносят, приклады мастерят резные. Говорят, что души их, стволов-то, со стрелком завязаны неразрывно. Что будто бы сам Господь через это дело суд справедливый творит, пули волею своею направляет. Ну и прочая херня в том же духе.
– Да, – покивал Стас, – слышал. Только вот не знал, что в навашинских землях они осели. А бригады как же? Неужели у себя под боком пригрели и не трогают?