Поморгав, чтобы прогнать эти мысли, Джеки поймала себя на том, что смотрит на грудь Винсента, очевидно, редко видавшую солнце (а может быть, и никогда). В наши дни поклонения солнечным лучам и соляриям такое тело может показаться нездоровым и непривлекательным, но на самом деле оно было прекрасным, как ожившая мраморная статуя. Ее взгляд скользил по широкой груди, потом спустился ниже, на восхитительно плоский живот, к поясу пижамных штанов, просторных и удобных, причем не было никаких сомнений в том, что и содержимое пижамы может представлять интерес. Джеки в голову тут же пришел еще один вопрос.
— Вы сказали, что внушаете им воспоминание о… страстных мгновениях. Означает ли это, что на самом деле вы не занимаетесь с ними любовью каждый… — Джеки внезапно замолчала, потому что пижамные штаны вдруг начали оттопыриваться, и до нее дошло, что она не только бесстыдно на него пялится, но еще и задает чрезвычайно неприличные вопросы.
С трудом оторвав взгляд от нижней половины его тела, Джеки посмотрела Винсенту в лицо и увидела, что он, удивленный ее дерзостью, вопросительно выгнул бровь. Джеки тотчас же пошла на попятную, чувствуя, что лицо ее заливает краска:
— Я только имела в виду… наверняка же… ну, понятно, что вы не будете каждый раз, но иногда-то?..
Он молча продолжал смотреть на нее. Джеки потопталась на месте, злясь на собственную тупость, но через минуту пришла к выводу, что он сам во всем виноват. Это он стоит тут перед ней полуголый и наталкивает ее на такие мысли. Еще раз нетерпеливо переступив с ноги на ногу, она резко отвернулась и направилась к двери.
— Куда вы сейчас идете? — спросил Винсент, выходя вслед за ней в коридор.
— Ленч, — коротко ответила Джеки. — Сегодня утром Тайни поставил соус чили и пообещал, что к ленчу он будет готов.
— Чили? — с интересом переспросил Винсент, шагая рядом с Джеки, которой больше всего хотелось держаться от него подальше. Он, безусловно, оказывал на нее влияние и явно мешал здраво мыслить.
Джеки искоса взглянула на него и мотнула головой:
— Я бы не хотела показаться нелюбезной, Аржено, но если вы хотите присоединиться к нам за ленчем, пойдите наденьте на себя хоть что-нибудь. Трудно представить себе что-нибудь менее аппетитное, чем ваша унылая белая грудь, которая будет маячить напротив и создавать неловкость за столом.
Винсент нахмурился и остановился. «Вот пусть теперь он пялится мне вслед сколько угодно», — подумала Джеки, входя в кухню и захлопывая за собой дверь.
Винсент простоял перед закрытой дверью несколько минут, хмурясь и покачивая головой, но тут вспомнил, как ее взгляд скользил по его груди, когда он вошел в офис, и сразу расслабился.