— А каково это — жить так долго? — внезапно спросила Джеки.
Винсент замер, подплыл к бортику бассейна и взялся за него, обдумывая вопрос. Через некоторое время он покачал головой:
— Я не знаю, что сказать. Такая жизнь — все, что мне знакомо, и я не могу сравнить с тем, каково это — не жить долго.
Он задумчиво смотрел вдаль, и Джеки подумала, что это и есть его ответ, но тут Винсент снова заговорил:
— Сначала было очень весело, и я жалел смертных, которые ощущают, как постепенно с каждым годом уходит их молодость и красота, а я при этом остаюсь по-прежнему молодым и здоровым.
Он замолчал, и Джеки неожиданно для себя сказала:
— Должно быть, это что-то невероятное. Путешествовать по всему миру, видеть различные эпохи, встречаться с великими людьми — например, такими, как Шекспир…
Винсент едва заметно усмехнулся:
— Если бы еще знать, что он великий, когда встретишься с ним.
Она вскинула брови:
— В смысле?
— Ну, сейчас, четыреста лет спустя, Шекспир — гений, а в те времена он был всего лишь драматургом — довольно успешным, но просто драматургом. Когда мы с ним познакомились, я представления не имел, что нахожусь рядом с человеком, который станет такой знаменитостью. — Винсент усмехнулся: — Знай я это, относился бы к нему с большим уважением.
— Вы были ребенком, когда познакомились с ним, — заметила Джеки.
— Я был испорченным, избалованным мальчишкой, — поправил ее Винсент и покачал головой.
— В досье, собранном на вас отцовской фирмой, говорится, что именно встреча с Шекспиром определила вашу судьбу и вы решили стать актером. — В шкафах ее детективного агентства лежали досье на очень многих бессмертных со сведениями, собранными за долгие годы.
Винсент расхохотался:
— В моем случае ваше досье ошибается. Меня убедила не столько сама встреча с ним, сколько хорошенькие леди, осаждавшие театр и восхищавшиеся актерами. Кроме того, меня подтолкнула церковь, в те времена обрушившаяся на театры и называвшая их безнравственными и непристойными. В моих глазах театр стал очень притягательным.
— Мятежная юность, — усмехнулась Джеки.
— Возможно, — допустил Винсент. — Но я всегда был на стороне гонимых, а церковь уничтожила бы театр, если бы не поддержка королевской и аристократических семей.
Винсент оперся на бортик бассейна и начал лениво шевелить лежащими на поверхности воды ногами.
— В те времена театр был чем-то особенным. Столько энергии и возбуждения!
— А сейчас? — спросила Джеки.
— Сейчас… — Он нахмурился. — Сейчас это холодные амбиции и погоня за всемогущим долларом. Осталось очень мало по-настоящему интересного, творческого, особенно в Голливуде, где повторяют старые денежные проекты и переносят на большой экран видеоигры, вместо того чтобы создавать новые блестящие сценарии и шоу.