Без меня в хозяйстве Лободы появился еще один сотрудник – перебежчик Гушти. Я застал его на веранде, он отвешивал что-то на магазинных весах с красными чашками.
На кактусе белела бумажка. Гушти отмечал на ней вес своей порции масла, хлеба, сухарей. Ему полагался тот же солдатский паек, что и Рыжову. Получали они продукты разом, а потом делили. Операция эта, совершавшаяся нашими бойцами быстро, на глазок, у Гушти занимала добрый час.
Гушти стоял на коленях перед весами. Вид у него был такой серьезный, что я не сразу узнал его. Он полез в пакет за щепоткой фасоли и стал высыпать на чашку по зернышку, шевеля толстыми губами.
Я окликнул его.
– О господин лейтенант! – Гушти вскочил и вытянулся. – Все в порядке. Снабжение достаточное.
При этом он подмигнул и снова стал комиком Гушти, Он цитировал листовку. "Снабжение достаточное", – на это мы неизменно указывали, говоря гитлеровским солдатам о советском плене.
– Увы, нет шнапса и мармелада, – прибавил он.
– Ох здоров жрать! – буркнул Рыжов. – Эссен, эссен [Есть, есть (нем.)] – первая забота.
Гушти между тем, снова приняв молитвенную позу, вешал фасоль. Простоватая, маслянистая улыбка сошла с его круглого лица – это был уже другой Гушти, невеселый и жадный. Губы его шевелились. Похоже, он считая зерна.
– Э, вовсе он не простофиля, – сказал мне о Гушти майор. – Это кажется только… А в общем, полезный немец.
Михальская тоже была довольна работой Гушти. Ходячий словарь окопного жаргона! Записи Юлии Павловны сильно пополнились с появлением Гушти. Пришлось завести новую тетрадь.
– Взгляните, какие перлы! – восклицала она, листая ее. – Mit kaltem Arsch [С холодным: задом (нем.)]. Значит, капут, гибель. А как немцы из рейха называют зарубежных немцев – чешских, румынских, польских? Bente deutsche [Трофейный немец (нем.)]. Правда, хлестко?
– Гушти развлекает вас, – заметил я.
– Сперва мы помирали с хохоту. Геринга он играл бесподобно. Но нельзя же без конца повторять одно и то же!
Она курила. Я подносил ей огонь, она, как всегда, с улыбкой отводила мою руку.
– Как Фюрст?
– Нового пока ничего.
Я не забыл Фюрста. Саксонец Вирт, выступавший у нас по радио, нередко приносил мне вести о нем. Хотя мне и не удалось за эти месяцы побывать в лагере военнопленных, я все же издали следил за житьем-бытьем обер-лейтенанта.
Его друг Луц еще в апреле примкнул к "Свободной Германии". В союзе с ним Вирт повел атаку на Фюрста, но обер-лейтенант уперся. Нет, он не выступит против Гитлера, не нарушит присяги! Пусть изменились его убеждения – он сохранит их при себе. Его бывшие подчиненные должны драться до конца.