— Светозар, вы не знаете, кто такой Маркс? – голос Тэна звучал печально, как будто он спрашивал, на какое число я назначил съедение его любимого хомячка, и выяснил, что это число наступило еще вчера.
Кстати, я бы сейчас не отказался поесть. Пожалуй, я согласился бы даже на жареного хомяка, лишь бы он был пожирнее и не очень волосатый.
— Я не знаю, кто такой Маркс, если вы не имеете в виду того идиота, который ведет «Спой или сдохни». Кажется, его зовут Юрий Маркс.
— Вы не знаете, кто такой Карл Маркс, – потрясенно повторил Тэн.
— Да подавитесь вы своим Карлом Марксом. Поговорим о нем после. У вас существует система общественного питания? Я хотел бы с ней познакомиться. Там мы сможем спокойно поговорить о Карле Марксе.
— Вам, возможно, будет странно узнать, но у нас есть множество конкурирующих систем общественного питания, – Тэн натянуто улыбнулся, – но мы с вами туда не пойдем.
— Ладно. Где у вас кормят арестантов? Давайте пойдем туда. Я буду есть, а вы сможете постоять рядом и расспросить меня про Карла Маркса.
Он погрозил мне пальцем столь длинным, что на секунду показалось, будто в нем на пару суставов больше, чем у обычных людей.
— Перед тем как начать полноценно питаться, вы должны доказать нашему обществу, что принимаете его ценности. Вас же не станут кормить в вашем мире, если вы отвергаете идеи…. Идеи… – Он замялся, извлекая из памяти нечто совершенно ненужное и по этой причине давно позабытое. – Идеи Кастро. Вот!
— А какая связь между идеями какого-то там Кастро и едой? – На моем лице появилось искреннее удивление. – Я, конечно, не настаиваю, чтобы меня кормили. Учитывая мое положение военнопленного в дикарском обществе, я не требую регулярного питания, однако…
— Вы – демагог. – Тэн, наверное, сплюнул бы мне под ноги, если бы не считал себя беспредельно культурным и цивилизованным человеком и не хотел бы сохранить свой драгоценный имидж в своих собственных глазах. – Следуйте за мной.
Он шел и бормотал себе под нос что-то очень злое и поучительное. Я прислушался.
— У вас будет возможность включиться в жизнь нашего общества полноценным гражданином, – быстро говорил он. – Я добьюсь этого. Вы убедитесь в преимуществах свободного мира перед вашим… – он замялся, подбирая слова, не нарушающие возвышенность торопливого монолога, – перед вашим миром ограниченной свободы. Я буду счастлив, если вы окажетесь в состоянии оценить нашу доброту и милосердие. – Он резко свернул направо. – Но учтите, от вас потребуются серьезные доказательства приверженности идеалам свободы и демократии.