Чувство долга не позволяло мне спрятаться или трусливо отвернуться. Я должен был видеть это, и я увидел изуродованное лицо женщины. Я даже не сразу понял, что она. На меня смотрела красная блестящая кровью маска. Ни губ, ни щек, ни век не было. Кошмарный оскал окровавленных зубов растянулся от уха до уха. Лоб был гладкий и красный, и только на затылке топорщились остатки волос. Палач сумел за один раз снять все лицо. Мастер! Сколько же ему пришлось упражняться, чтобы научиться этому страшному искусству? Женщина шумно дышала, выдувая из обезображенного рта большие алые пузыри.
— Подонки! – Я рванулся из кресла, но путы были прочны, и меня отбросило назад, осталось только скалиться и рычать. – Вы все спятили! Вы все пойдете под суд! Для таких преступлений даже срок давности не предусмотрен! Вы сгниете заживо в поясе Койпера, но вам все равно не позволят умереть.
— Суд удел победителей. – На губы Тэна вернулась вежливая улыбка. – Действия, которые вы наблюдаете, ничуть не противоречат общечеловеческим понятиям о гуманности и принципах человеколюбия. Эта женщина не боготворит свободу и является убежденным врагом демократии, следовательно, она человек лишь по форме, а не по сути. А раз она не является человеком по сути…
Палач взял пилу с небольшого столика на колесиках и снова вернулся к Татьяне. На некоторое время у меня отключился слух. Я услышал только глухой стук, с которым на пол упала нога, отрезанная выше колена.
— Зачем? Зачем вы это делаете? – спросил я, безуспешно подавляя дрожь в голосе.
— Не стройте из себя дурачка, господин Ломакин. Мы делаем это для вашего же блага. Сознание этой женщины очень сильно изуродовано тоталитаризмом. Она не смогла бы жить в свободном обществе даже в тюрьме, а у вас есть шанс. Итак, я вас слушаю.
Тэн пытливо заглянул мне в глаза. Человек в белом комбинезоне вопросительно поднял окровавленную пилу.
— Я согласен сотрудничать и сделаю все, что вы скажете, – скрипнув зубами, сказал я. – Остановитесь.
— Хорошо, но недостаточно, господин Ломакин. Ваша психика выдержала испытание, и согласие, данное вами – формальное. Мне нужна искренность. Эта женщина оказалась не вполне удачным экземпляром. В ней мало эмоций, но мои специалисты сумели подобрать для вас один исключительный экземпляр. Как только вы его увидите, вы уже не сможете отвергнуть нашу дружбу. Пока мы всего лишь продемонстрировали вам наши возможности. Познавательно, не правда ли? Главное – впереди.
Опять послышался хруст.
— Прекратите! – не выдержал я. – Буду сотрудничать. Честное слово.