— Не волнуйся, Свет, – она успокаивающе улыбнулась. – Все неприятные процедуры я сделала, когда ты был без сознания. Сейчас мне нужно проверить, как идет процесс заживления, и подсадить тебе в кровь тысячу-другую свежих нанороботов, чтобы не началось отторжение. Твои легкие были в очень плохом состоянии.
— Еще бы! – оскалился я. – Мне их прострелили навылет. Там, небось, и от сердца мало что осталось?
— Сердце – ерунда. Простой насос. Синтетическое ничуть не хуже натурального, а вот то, что легкие пришлось заменить, – это не очень хорошо. Похоже, ты надышался какой-то дрянью.
— Ничем, кроме воздуха.
— Не знаю, не знаю. Образцы твоих тканей отправлены на анализ, а тебе пересажены донорские легкие.
— Хорошие?
— Не очень. Ждать не было возможности, поэтому взяли на складе то, что было. Им третий век недавно пошел. Еще не модифицированные. Взяты у трупа. Тогда так было принято. В общем, устаревшая модель и срок годности на пределе, но лет на двадцать хватит, а потом придется проходить полный курс омоложения. Впрочем, не волнуйся. Остальные органы начнут отказывать раньше. Ты очень сильно посадил свой организм, Свет. Когда только успел? До старости не дотянешь.
— Ну, надеюсь, родная медицина не даст мне так уж просто ласты склеить. Токмо на нее, родимую, и уповаю.
— У нас так легко еще никто не умирал. Перед смертью помучиться должен. – Она подошла ко мне и профессионально расстегнула пуговицы на моей пижаме, от чего я почувствовал некое вполне определенное томление в нижней части живота.
— Больной явно идет на поправку, – удовлетворенно констатировала Наташа. – Я обязательно отражу это в своем отчете. Ложись.
Несколько секунд я колебался, стоит ли доверяться ей, но желание верить в лучшее оказалось настолько велико, что я отринул сомнения и распластался на мягком больничном лежбище. Наталья что-то переключила в агрегате, и он бодро зажужжал. Звук успокаивал.
— Ну что там? – нетерпеливо поинтересовался я.
— Ерунда, – отмахнулась она. – Мелочи всякие. Сейчас подкрутим, подрежем, подвяжем, подклеим.
— Постой, ты же не медик! – словно очнувшись ото сна, воскликнул я. – Ты же эта, как ее…
— Сейчас все медики. Или солдаты, – отрезала она и приставила к моему плечу пистолет для инъекций.
Спуск сработал с громким оружейным треском. Три использованные ампулы, словно стреляные гильзы, со звоном упали в пластиковый мешочек, прикрепленный к рукоятке аппарата.
— А как тебе удалось вы…
— Сейчас будет больно, – с легким злорадством перебила меня Наташа.
Не обманула. Правда, поначалу в месте укола чувствовался лишь легкий неприятный холодок, потом ощущения стали похожи на растянутый во времени удар молотком по ключице. Спустя минуту уже казалось, что кто-то сверлит мои кости электродрелью. Я сел. Наташа уперлась ладошкой мне в грудь, пытаясь повалить обратно, но меня выгнуло в пояснице, и я со стоном стал сползать с койки. Девушка грубо, по-мужски выругалась и попробовала поймать меня. В своем ломакинском воплощении я не очень высок ростом, но весьма мускулист и плотен, поэтому далеко не каждый сумеет удержать мой вес на руках даже в условиях пониженной Марсианской гравитации. Не получилось и у Наташи.