— Двадцать два часа десять минут. Объективного времени, конечно.
— Темпокамера? – со знанием дела поинтересовался я.
— Безусловно. Человечеству нужны солдаты, и вас не стали откладывать в долгий ящик. Мы поместили вас в темпокамеру сразу после того, как провели все необходимые процедуры. Для вашего тела прошло полгода субъективного времени. Полностью завершить лечение не удалось из-за недостатка темпокамер.
У меня возникло ощущение, что она дословно пересказывает мне все, что диктует ей робот из регистратуры. Только сленговый оборотец «долгий ящик» придал ее монотонному монологу некоторый налет человечности. «Долгим ящиком» в медицинских учреждениях называли анабиоз, в который погружали тяжелораненых или недавно убитых, когда не могли оказать им немедленную помощь.
— Есть хочется, – пожаловался я, переварив полученную информацию.
— Ваш организм обеспечен всеми необходимыми питательными веществами, – отрезала она и снова защелкала какими-то кнопками. – Следующий прием пищи – за пределами стационара. Документы для вашей выписки оформлены и зарегистрированы. Мы вас не задерживаем.
Намек был более чем прозрачен, но я ждал, когда эта дамочка выйдет, чтобы спокойно облачиться в «дежурный костюм». Не в моем стиле – бегать голышом в присутствии малознакомой женщины. Однако медсестра безжалостно игнорировала мои мучения. Даже закончив работу, она так и торчала рядом с притихшим роботом. Наверное, ей нужно было подготовить палату для следующего пациента и она, в свою очередь, ждала, когда я оденусь. Вздохнув, я скинул одеяло прямо на пол и встал. Колени слегка дрожали. Шесть месяцев в темпокамере не прошли даром, и первое время меня будет покачивать из стороны в сторону. Но все же это лучше, чем полная замена тела, когда целую неделю попадаешь ложкой в ухо вместо рта, а ковыряние в носу превращается в опасную для зрения процедуру.
— Я хотела предупредить вас, товарищ Ломакин, – сказала медсестра у меня за спиной.
Ее голос и до этого не отличался нежностью, однако сейчас в нем лязгнуло самое настоящее железо.
— Предупредить? О чем? – Я старался не очень поспешно натягивать бесплатные черные трусы, дабы она не решила, будто я смущен или стесняюсь.
— Полчаса назад прибыли агенты КБЗ. Они ждут вас, – громким свистящим шепотом сообщила она.
— Ка-Бэ-Зэ, – потрясенно повторил я.
Как много в этом слове… У меня внутри стало холодно. За рядовыми втыканами «кабздецы» не приходят.
Значит, они обнаружили запись моей беседы с Готлибом. Все правильно: нашли труп Корф и подняли всю документацию. Странно, что мне дали прийти в себя, а не отправили сразу из темпокамеры в тюрьму. Надежда на то, что все будет хорошо, развеялась, как дым от сожженного в микроволновке диска с запрещенным фильмом. Все плохо! Все очень плохо! И самое плохое то, что я ни в чем не виноват. Гораздо легче подниматься на эшафот, если сзади волочится пыльный шлейф грехов. А когда безгрешен практически как ангел, любое наказание можно смело умножать на десять, и элементарная пощечина способна убить, если она незаслуженная. Кажется, я начинал понимать Христа. Вот кому было реально туго.