— Смени пластинку, — Янат поняла, что Инга только сильнее распаляется, обсуждая произошедшее. Они действительно были очень разными.
Вместо этого Инга швырнула лопатку в сторону и пошла меж рядков прочь, ругаясь в полголоса. Ее душили ярость и обида. Она до сих пор чувствовала эту обиду. Все в Яне в тот миг бесило ее: пренебрежение правилами, чужеродность, знаменитость, удачливость и независимость. Особенно последнее. То, в чем педантичная, строго следующая правилам и нормам Инга всегда себе отказывала.
Янат посмотрела ей вслед и вернулась к своим грядкам.
Я люблю поезда. Точнее, не поезда, а само движение в них. Запах гари, смазки, монотонный перестук колес. Призрачный, будто бы смазанный свет вечера, скромно льющийся из ламп на потолке. Но самое удивительное не внутри, а снаружи. Эти мелькающие за окном панорамы. Лоскутные одеяла полей, разноцветье на полянках, лесополосы колоннами марширующих солдат пролетающие рядом. Ощущение ирреальности возникающее у меня в эти мгновения, я тоже люблю.
Мгновениями, вспышками, образами — жизнь. Мое время внутри тянется медленно и тягуче, подобно патоке, а снаружи, кажется, мчится стрелой поезда. Мелькает двор, дом, поселок и снова темнота, столбы один за другим и зубцами на фоне сине-черного неба силуэты деревьев.
А утром. Что за божественное состояние предвкушения чуда? Дрожания внутри, ощущения: музыка единственной струны взявшей высокую ноту бесконечности. Когда небо меняет цвет, оно словно линяет, слой, за слоем скидывая умершую плоть. Под ней выступают нежность и сочность нового, переплетаются в изумительных оттенках лазури, нежно голубого, розового, лилового, цвета золота и вишневой пенки — пласты, уровни, символы. Облака плывут пушистой армадой, рядом удивительных образов: горами снега на призрачных вершинах, шариками пломбира политого соусом из ягод и вобравших насыщенность их цвета. И из-за них слепящее, величественное выступает солнце. Сначала оно выпускает лучи, прорезающие насквозь саму ткань бытия, рассыпающие на земле пятна золотистого теплого света. А затем словно бы рождается из пены облаков, подобно Афродите. Наступает новый день.
Я люблю поезда. Но в тот раз поехала на машине.
Она закричала. Звук вышел глухим и неразборчивым, но под водой иначе и не получилось бы.
Янат сцепила руки в замок и опустила голову, свесив ее меж плеч и зажмурив глаза. Она уже минут пятнадцать сидела перед выключенным экраном. Собиралась силами, желаниями, мужеством.
Да нет, пожалуй. Просто знала, что произойдет, как только она увидит лицо отца. Янат и так тянула целые сутки, обдумывая предстоящий диалог. На самом деле, это было очень важно. Но нуждалась она не в его согласии и не уроке вежливости, а скорее просто в чувстве защиты исходящем от него, тепле и любви, которых ей порой очень не хватало. Она вырвалась в свое время из одной ловушки, и не желала попадать в другую. Но это не значило, что за прошедшие годы человек, которого она видела в зеркале каждое утро, стал жестким или сухим как каменный сухарь. Янат любила семью, хотя давно никого из них не видела никак, кроме как по спецсвязи. Однако путешествие, которое ей теперь предстояло, многое меняло. Можно стать взрослой женщиной, но для родителей по-прежнему оставаться ребенком. Янат необходимо было выкинуть из сердца ощущение уязвимости и она, честно говоря, немного трусила. Отец оставался авторитетом в ее глазах и сейчас, когда она давным-давно от него не зависела.