Зрачки Шептунова непроизвольно расширились, когда незнакомец перестал таковым быть, потому что прямо напротив Яна сидел ни кто иной, как Виталий Самойлов собственной персоной.
Шептунов онемел. Возможно, именно это не дало ему совершить какую-нибудь глупость. Человек, смотрящий на Яна вежливо и благожелательно, остался невозмутим. Простая логика, вкупе с робкой интуицией твердили Шептунову в унисон — перед ним не притворство, а самое искреннее поведение. Этот Самойлов его не знал или же являлся виртуозным лгуном, поскольку сильную неприязнь начальника к Янату скрыть было бы весьма затруднительно.
В свете текущих событий остро вставал вопрос, кто же тогда сидящий на стуле человек? И человек ли?
Жизнь — штука местами переменчивая и крайне опасная. Но, тем не менее, когда она пресна, мы требуем соли и перца, а получая их, удивляемся собственной неготовности откушать такое блюдо.
"Сидела бы ты тогда в своем болоте, да не квакала" — когда-то сказала Яну Инга, еще в бытность их дружбы, в качестве ответа на пустячную жалобу.
Ян смотрел на сидевшего перед ним Самойлова, понимая, что внезапно получил тот самый толчок, которого ему так не хватало для восстановления равновесия. Он (пинок) был особенно ценен тем, что исходил от олицетворения его врага.
Шептунов всегда неохотно признавал собственные недостатки. Мягкая Инга могла быть довольно жестокой, когда разговор заходил о дисциплине или правилах их работы. Ян, который всеми фибрами души ненавидел ограничения и нормы, не желал видеть в ее словах и каплю правды. Например, что Яната покрывает она, поскольку, несмотря на хамство и пренебрежение правилами, у него хорошо работает голова, что дает ему отличную фору. Она покрывала его даже там, где не следовало: когда он несколько раз чуть не завалил контакт глупым поведением, когда нарушил протокол безопасности и повредил ноги. Таких случаев было немало, на самом то деле. И терпели его вовсе не за гениальность, а как то жестко указала в порыве гнева Инга — за связи и тело. Он сам ценность. Уникальный генетический материал. Ян ее за эти промывки мозгов временами ненавидел. А в глубине души знал — правда.
Только рано или поздно все игрушки кончаются взрослыми разборками. Сейчас, он мог рассчитывать только на себя, потому что теперь уж абсолютно точно, страховать его просто некому.
Янат постарался изобразить самый искренний и живой интерес к происходящему, но на фоне мучительной боли, якобы его терзавшей. Голова до сих пор гудела как медный таз, но все это можно было перетерпеть. На самом деле, мозги его судорожно перерабатывали информацию. Он не мог отказаться от обряда, но согласиться неизвестно на что, как жертвенный баран еще хуже. Следовало придумать, что угодно и оттянуть сладостный момент единения до тех пор, пока не удастся выяснить побольше. Кто такой этот мужик, сидящий с вежливым лицом напротив? Кто из двоих настоящий? Какова цель двойника? Кроме того, нужно хотя бы попытаться разузнать как можно больше о жителях поселка. Сделать это до того, как станет невозможным избегать принятых здесь традиций. То, что обряд вызовет нарушения в его психике, Шептунов даже не сомневался. Самойлов ситуацию нарисовал яснее некуда.