Война народная ведется не против класса угнетателей, не против чужой армии, но против народа, данный народ наказывается (или истребляется) просто на основании того, что он не слишком удобен в употреблении, не годен для нового порядка мира. Приговор «историческая вина» немецкого народа — из того же словаря. Классовая, то есть гражданская, война возникла как наследие монархий, как следствие революционного изменения общества, следствие претензий, вмененных бедными богатым. Но следующую фазу — войну народную, войну против народа придумала уже демократия; народная война — это демократическая война.
В такой народной войне понятия «капиталист», «демократ», «республиканец» и прочие, имевшие определенный смысл в войне гражданской, — уже теряют всякий смысл. Чехарда определений, перекочевавших в мировую демократическую войну из войны гражданской, внесла изрядную путаницу. Однако постепенно с определениями разобрались — сегодня они никого уже с толку не собьют. Нанося сегодня карательные удары по промышленным объектам Ирака, Ливии, Югославии, Сомали, Грозного, — те, кто отдают приказы, оперируют аргументами, введенными в пользование во время возникновения демократической войны.
Логика хладнокровного истребления мирного населения была сформулирована именно тогда. О зверствах нацистов говорено предостаточно, сегодня имеет смысл сказать о том, что такова логика народной войны в принципе. Ничего более чудовищного, чем рациональное убийство нацистами еврейских детей — не существует. Ежедневное убийство детей, стариков и женщин, убийство, которое выполняли как тяжелую работу взрослые, неглупые люди — этого нельзя ни забыть, ни простить.
Но это ведь было не сумасшествие, но последовательная акция — это была стратегия. А всякая стратегия поддается пониманию.
Возьмем сравнительно простой пример — бомбардировку англичанами Гамбурга. Бомбардировки мирного населения — это очень и очень похоже на лагерь смерти, однако они находят полное оправдание. Да, погибали рабочие, а не солдаты, но — будем называть вещи своими именами — эти рабочие производили то, что могло обернуться во вред войскам противника. Да, союзники бомбили не только левый берег Эльбы, но и правый, тот берег, где промышленных объектов не было. (Для справки: из общего количества 955 044 тонны бомб, сброшенных англичанами на Германию, только 143 585 тонн было сброшено на промышленные объекты, а на города — рекордная цифра — 430 747 тонн.) Да, убили сотни тысяч жителей, люди сгорели заживо, город обратился в пепел, как некогда Помпея. Однако — и так рассуждают компетентные историки — будем последовательны: так называемое мирное население Гамбурга работало на верфях, производящих подлодки. Отчего солдат, обслуживающий полевое орудие, может считаться мишенью на войне, а рабочий, обслуживающий верфь, где собирают лодку, которая выйдет в море и станет оружием, — не считается оправданной мишенью для стрельбы? И если жена данного рабочего обеспечивает мужа супом и котлетами, — то можно ли считать ее вовсе не повинной в боевых действиях армии, чье оружие производит рабочий? Почему (воспроизвожу рассуждение профессионала) можно обвинять пилотов, сбрасывающих бомбы, но с рабочих, которые производят оружие нападения — обвинение снято? Уж если пилоты виноваты, то и рабочие виноваты, а следовательно, бомбардировка Гамбурга — оправданное и нормальное решение военного вопроса.