— Мы хотим видеть капитана! — еще раз крикнул молодой человек.
Матрос зачарованно смотрел на девушку и не двинулся с места.
— Немедленно позовите капитана Боски! Думаю, его заинтересует мое предложение.
Наконец, оторвавшись от созерцания красавицы, матрос исчез и появился через несколько минут уже в сопровождении капитана. Гаспаро Боски, настоящий морской волк, молча выслушал то, что ему скороговоркой изложил незнакомец. Затем жестом пригласил молодую пару подняться на борт.
Оглядев с ног до головы пассажиров, капитан Боски остановил взгляд на светловолосой красавице, но тут же услышал громкий и властный голос:
— Гаспаро, кто там у тебя? Приглашай гостей!
— Прошу вас, синьор…
— Синьор Вителли, Джакомо Вителли.
— Князь Себастьяно Гримальди просит вас, синьор Вителли, в свою каюту.
Спустившись по ступенькам вниз, они очутились перед дверью, гостеприимно распахнутой хозяином, — высоким изящным молодым человеком. Русые волосы, серые глаза, красивые руки с ухоженными ногтями, приятный голос и элегантный черный костюм из бархата дополняли благоприятное впечатление.
— Не имею чести знать вас и вашу очаровательную спутницу, — приветливо начал князь, — однако почту за честь найти вам удобное место у себя на корабле, если только тяготы путешествия и отсутствие бархатных подушек не остановят вас.
— Герцогиня Феррарская весьма неприхотлива, и, уверен, даже самая скромная каюта устроит ее, — поспешно отозвался спутник герцогини, назвавшийся синьором Вителли.
— Герцогиня Феррарская? Как я не догадался раньше! Ну конечно же, знаменитая Лукреция из дома Борджиа, чья божественная красота наделала столько шума в обществе.
Князь Гримальди галантно предложил гостье руку и усадил ее в одно из кресел, обитых лиловым штофом. Его восхищение было столь искренним, что он забыл об этикете и замер перед Лукрецией, откровенно любуясь ею. Затем, опомнившись, покраснел и обернулся к ее спутнику.
— Можете не сомневаться, ее высочеству герцогине будет отведена самая лучшая каюта на моем судне, а вам, синьор, подыщут что-нибудь подходящее неподалеку.
Гримаска недовольства скользнула по лицу красавицы, но она тотчас же взяла себя в руки.
— Извините, герцогиня, что не могу предложить вам того комфорта, к которому вы привыкли, — продолжал князь.
— Ах, что вы, ваше сиятельство, — сладчайшим голоском проговорила Лукреция. — Я здесь не затем, чтобы тешить себя комфортом. Мне хватает его и дома, в Риме.
— Так что же привело вас ко мне?
В каюте воцарилась неловкое молчание. Гостья и ее спутник многозначительно переглядывались между собой.