— Я в твоей власти, султан. Поступай, как велит тебе твое великое призвание, — тихо ответила она.
— Но я не могу! Впервые в своей жизни я не могу властвовать над собой. И разум мой подсказывает выход. Я отпущу тебя. Ты должна быть далеко, тогда мое сердце успокоится. Только тогда.
Клаудиа молчала. Ей нечего было сказать. Она была готова к любой участи.
Молчание длилось очень долго. Наконец, Баязид глубоко вздохнул.
— Кстати, я сдержал свое слово.
— О чем ты, повелитель?
— Эй! — крикнул султан, и на пороге тотчас возник распорядитель покоев. Баязид кивнул ему, и тот вновь исчез.
— Тебе понравится этот подарок. — Баязид улыбнулся и сел на невысокий резной стул, стоявший рядом с ложем Клаудии.
Дверь распахнулась, и в ее проеме появился испуганный старик. Боже, это был тот самый несчастный старец, за которого она просила! Теперь она окончательно пришла в себя и более не чувствовала боли.
Старик огляделся, и это поразило Клаудию. Он видел, он прозрел! Его глаза смотрели осмысленно.
— О султан, ты так великодушен! — Она наклонилась к нему и поцеловала в щеку.
— Я сделал это для тебя. Ибрагим ибн Фатих нашел противоядие, и зрение вернулось к несчастному.
Старик тут же бросился в ноги султану.
— О милосердный повелитель, как я могу отблагодарить тебя? Ты сотворил чудо!
— Прочь от моих ног, неверный! — Султан надменно оттолкнул его от себя. — Это не моя заслуга. Благодари ее, твою спасительницу. Она жертвовала собой, чтобы ты прозрел. Это — великая душа, будь же достоин ее жертвы.
Старик повернулся к Клаудии и вдруг замер, раскрыв от удивления рот.
— Господи, что же это? — выдохнул он и замолчал.
— Что такое? Говори же, старик! Совсем обезумел от радости? — Баязид расхохотался.
— Анна-Мария… Ты же давно мертва. О Пресвятая Богородица, я вижу ее! Господь послал ее ко мне…
Клаудиа растерялась. Старик не отрывал от нее глаз. Султан тревожно смотрел то на нее, то на него.
— Объясни же, старик, или я прикажу высечь тебя! — в нетерпении закричал Баязид.
— О великий султан! Произошло чудо! Это жена моя — Анна-Мария Лоредано. Она умерла двадцать с лишним лет назад. Я сам хоронил ее. Теперь я вижу ее перед собой. Она ничуть не изменилась…
— Что ты говоришь, безумный! Двадцать лет назад она была совсем ребенком.
— Нет-нет, она была моей женой… ее послал Господь, и она вернула мне свет Божий. — Старик перекрестился.
Баязид в недоумении смотрел на Клаудию.
— Господи, Анна-Мария Лоредано, из Венеции? Дочь дона Паскуале? — осторожно спросила она.
— Да, она — моя жена. Она умерла при родах.
— При родах дочери?