Такой случай настал, но на этот раз в корсарском договоре была одна очень важная оговорка. Клаудиа напряженно всматривалась в лица своих новых компаньонов, ожидая реакции на этот самый принципиальный для нее пункт договора.
— …И последнее! — провозгласил наконец Рене. — Добычей всего предприятия должны стать три каравеллы венецианцев, на которые вам укажет командир. Остальные же корабли, если таковые встретятся в море, должны оставаться без внимания. Зато после корабль целиком переходит в собственность команды.
— Что за дьявол! — вдруг закричал кто-то из толпы. — Да я дохлой собаки не дам за такую охоту! Кто нам смеет предлагать эту тухлятину?!
— Я! — Клаудиа быстро поднялась на капитанский мостик. Она видела, как на нее пристально смотрят изумленные пираты. — Это предлагаю вам я, ваш командир.
— Мало того, что нами заправляет баба, но она еще хочет связать нас по рукам и ногам! Да где это видано? Женщина на корабле приносит несчастье…
На палубе поднялся невообразимый шум. Мелькали изувеченные лица, обнаженные, блестящие на солнце торсы; угрожающе поблескивали лезвия сабель и приклады пистолей. Клаудиа чувствовала, что эти люди, несмотря на присутствие рядом их капитана, готовы стереть ее в порошок. Клаудиа вцепилась руками в борт, стараясь сохранить присутствие духа. Она перевела вопросительный взгляд на капитана, но тот только отвел глаза.
Когда поток проклятий и ругани, наконец, иссяк, она громко объявила:
— Кому не нравится договор, тот может сойти на берег. Это будет означать, что вы плохо думаете о своем капитане, не желаете ему подчиняться и отказываетесь участвовать в деле. Кто из вас может сказать, что Рене хоть однажды подвел кого-то? Хоть однажды не поделился тем, что было добыто общими усилиями? А? Отвечайте!
— Такого не было, — глухо выдохнула толпа.
— Может быть, кто-то хочет вернуться на берег и спустить последние гроши на дрянной здешний ром?
— Да кто ж этого хочет! — выкрикнул долговязый рыжий верзила в уродливом красном колпаке. — Ну-ка, ребята, задрайте свои люки и слушайте нашего командира! Иначе всем нам кормить вшей в доках Бизерты! Лично я этого не хочу.
— И я не собираюсь возвращаться домой нищим! — поддержал его другой, крепкий детина с совершенно гладким, лоснившимся на солнце черепом. — Клянусь, или я разбогатею, или пусть меня сожрет с потрохами морской дьявол!
Он смачно сплюнул, и его дальнейшие комментарии потонули в одобрительном гуле матросов.
Клаудиа облегченно вздохнула и взглянула на Рене. К своему удивлению, она обнаружила, что этот человек, казавшийся ей странным и неприветливым, смотрит на нее с улыбкой.