, так в детстве прозвал ее Чезаре за чудесные волосы теплого золотистого света. Забавное ласковое прозвище вспоминалось всякий раз, когда старший братец хотел от нее чего-то добиться. Так было и в ту ужасную ночь…
— Ты не ослышалась, крошка. Если вы оба сделаете то, о чем я попросил вас час назад, я дам согласие на твой брак с этим плебеем и даже отпущу вас из Рима.
— Я не верю ни одному твоему обещанию! — не выдержала Лукреция и что есть силы швырнула на пол зеркало.
Звон разбитого стекла привел ее в чувство и заставил в испуге покоситься на брата.
— По твоей милости я стала соучастницей грязных интриг! Я никогда ни в чем тебе не отказывала. Завлекала, соблазняла, подсыпала ядовитые порошки, подливала душистые смеси, чтобы поутру обнаружить возле себя холодный труп твоего врага…. и моего очередного возлюбленного! Я делала все, что ты требовал, но… не получала ничего взамен!
— Не получала ничего взамен? Врешь, сестрица! Не ты ли стонала от наслаждения в объятиях всех этих честных католиков? Не ты ли опустошала их кошельки, словно голодная тигрица нору крольчат? Что же еще тебе нужно, крошка?
— Да, я всегда была твоей рабыней, покорной и безропотной. Но сейчас мне нужно другое. В обмен на услугу, о которой ты меня просишь, я хочу получить свободу!
— Я мог бы тебе отказать, Луче. Достаточно того, что ты носишь титул самой прекрасной женщины Италии. Судьба вознесла тебя слишком высоко, до самого папского престола! Но я готов согласиться на твои условия, потому что твоя помощь нужна мне сейчас, как никогда раньше.
Чезаре в упор смотрел на сестру.
— Но помни, дитя мое, ты пожалеешь, если вздумаешь играть против меня. Пока ты не вышла замуж, твой господин — я. Ты — что-то вроде наследства, которое отец оставил мне, и, будь уверена, я сумею продать тебя по дорогой цене!
— Я согласна сделать все в обмен на свободу. Но мне нужны гарантии. Я по-прежнему не верю тебе.
Лукреция пристально посмотрела на Чезаре. Тот пожал плечами.
— Я готов поклясться на святом Писании.
— Боюсь, что нет. Я же знаю, что для тебя нет ничего святого!
— Я устал от твоих нравоучений, Лукреция. Говори, ты согласна или нет?
Лукреция готова была уже ответить утвердительно, но все же смолчала. Она слишком хорошо знала брата. Всякий раз после уступки Чезаре она надеялась, что это — последнее его условие. Но он был безжалостен и коварен, а она была тайным и весьма удобным орудием убийства.
— Отвечай же, ты согласна? — грозно сдвинул брови Чезаре.
Лукреция вздрогнула. Тон герцога не предвещал ничего хорошего.
— Да, — едва слышно пролепетала она.