И тут рядом с ними на ту же просторную кровать повалились Диафеб и Эстефания. Натиск сеньора Мунтальского оказался таким сокрушительным, что Тирант и Кармезина на мгновение прервали свои ласки и, обнявшись, вдвоем уставились на происходящее.
Волосы Эстефании свесились до самого пола; одной рукой она вцепилась в край кровати, другой подтащила ко рту покрывало и впилась в него зубами, чтобы не разразиться пронзительными воплями.
— Сеньор, мне больно! — пробормотала она, когда Диафеб, смеясь сквозь зубы, навалился на нее. Глаза Диафеба были слепы и сияли бездумным, звериным счастьем. — Сеньор, вы убиваете меня!
Тирант наклонился к ней и взял ее за руку.
— Сестрица Эстефания, тише, — шепнул он. — Здесь у стен есть уши!
А Кармезина смотрела и смотрела, и ее губы наливались кровью, делаясь все краснее. Она облизала их и ощутила вкус железа во рту.
— Дивно устроен мир, — заметила Кармезина. — Железо исторгает кровь, и пахнут они одинаково, и одинаковы они на вкус.
— Кровью пахнет смерть, — сказал Тирант, — но кровью пахнет и любовь.
Он осторожно коснулся колена Кармезины и откинул ее юбку повыше, так что открылось белое бедро. Но Кармезина оттолкнула его руку.
— Что это вы себе позволяете? — строго спросила Тиранта Кармезина, в то время как Эстефания, обратив к подруге обезумевшее лицо, изо всех сил грызла покрывала и простыни, чтобы не выдать себя криком. — Для чего вы полезли ко мне под юбки?
— Поискать насекомых, — ответил Тирант. — Они любят забираться в укромные места и…
Тут оба захохотали, упав друг другу в объятия и даже позабыв на миг о своем обоюдном желании, предаться которому не отваживались до заключения законного брака.
А Диафеб поднялся над Эстефанией, как убийца над жертвой, и растерянно, как ребенок, смотрел на кровавое пятно, что растекалось по ее рубашке.
— Что вы наделали! — рыдала Эстефания. — Как вы искупите эту кровь, сеньор?
Она задыхалась и готова была убить Диафеба первым же ножом, какой попадет к ней в руки.
Понимая это, он тихонько отошел и устроился в самом отдаленном и темном углу, где скорбно забулькал кувшином с водой. И выпил Диафеб всю воду, приготовленную для утреннего умывания.
А Тирант и Кармезина, разомкнув свои объятия, окружили Эстефанию и принялись утешать ее.
— Что обо мне скажут! — вздыхала она.
— О вас никто ничего дурного не скажет, — заверил ее Тирант. — Ведь вы, сестрица, сделали лишь то, что было любезно вашему мужу, а тайные браки так же святы перед Господом, как и явные.
А Кармезина гладила ее по влажным волосам и говорила:
— Как я завидую вам, сестрица! То, чего боятся все девственницы, у вас уже позади, а мне еще предстоит испытать все это.