— У НАС не осталось, — мягко поправила принцесса.
Тирант поскорее вышел, чтобы сильные чувства его не задушили прежде, чем он покинет зал военных советов.
* * *
Под покровом темноты Тирант и еще несколько рыцарей выехали из города и отправились осматривать окрестности. Один из спутников Тиранта, паж по прозвищу Сверчок, хорошо знал местность и охотно провожал севастократора по разным рощам и долинам. Он непрерывно что-нибудь рассказывал — например, о споре святого Сильвестра с одним идолом, из которого святой Сильвестр вышел победителем, отчего идол с досады треснул; и о том, как один рыцарь увидел в роднике лицо девы, в которую безумно влюбился, и решил выпить из родника всю воду, вследствие чего переполнился влагой и, захлебнувшись, умер; и еще об ангеле, которого видели в роще плачущим, и когда стали искать на том месте, где его видели, то отыскали заброшенную часовню, посвященную неизвестному святому, и все девы, желающие честного замужества, повадились ходить к этой часовне и там молиться. Еще он показал Тиранту развалины старой мельницы, выстроенной из костей великана, который некогда лютовал в тех краях, пока не убил его герой Ахиллес. И еще он показал колодец, выкопанный одним безумным сеньором, который решил служить дьяволу и, дабы узреть своего самочинно избранного и страшного господина, попробовал прорыть ход до самого ада, но в конце концов упал в собственный же колодец и сломал себе шею; в колодце же этом никогда не было и никогда не будет воды.
И много еще других интересных историй рассказывал Тиранту паж Сверчок. На второй день пути они прибыли в плодородную долину, которая называлась Вальбона. Как и было обозначено на карте императора, в этой долине паслось множество лошадей. Она была хорошо защищена от неприятеля, поэтому здесь византийцы и держали большую часть своих коней; турки пока не добрались до Вальбоны, а если доберутся до нее, то, даст Бог, в последнюю очередь.
Тирант приказал позвать пастухов, и к нему было доставлено пятеро, все дочерна загорелые, так что впору было принять их за мавров, и на редкость угрюмые, что, очевидно, служило у пастухов признаком хорошего воспитания.
Тирант смотрел на них как будто издали. Однако он понимал, что должен стать для этих людей ближе, и потому заговорил с ними дружески о том, что их беспокоило: о продовольствии, доставляемом из города, о благополучии жеребят, о новой теплой одежде для самих пастухов, а заодно рассказал о собаках, которых видел в Англии.
— Собаки эти весьма огромны и приучены сгонять в плотную стаю овец, — говорил Тирант. При выражении «стая овец» двое пастухов быстро блеснули глазами и столь же быстро опустили веки. — Я сам стал свидетелем презабавного случая, когда молодые рыцари играли в мяч и ради этого рассыпались по всему лугу, а затем решили бежать наперегонки и сильно растянулись по дороге: первыми бежали самые сильные, а последними — самые слабые. И тут поблизости оказались две такие собаки. Они приняли юношей за овец и начали кружить вокруг них, покусывая их за ноги и толкая их боками, пока наконец все молодые люди не сбились в плотную стаю и не остановились. Только тогда собаки успокоились. И, таким образом, по вине собак никто не сумел победить или проиграть в том состязании.