Светлана Викторовна обратилась к ней с вопросом и тут же, оборвав себя на полуслове, прошептала:
— Матушка, да ты красная, как свекла! Тебе плохо?
Она кивнула, радуясь, что хозяин успел скрыться у себя и не видит ее настоящего состояния.
Женщина продолжала, нагибаясь, чтобы достать что-то из ящика:
— На, у меня градусник есть. И таблетки тоже. Может, простыла?
— Наверное, — финансовый директор засунула градусник подмышку и минуту сидела молча. — Тридцать восемь и пять.
— На те, выпейте антигриппин, — протянула главный бухгалтер пакетик.
— А валерьянки нет? Или корвалола?
— Да, есть. Вот, валерьянка.
Поблагодарив, Виктория бросила две таблетки в рот и выбралась на крышу. Там должно полегчать.
На улице прохладно. Мрачно. Сумеречно. Грязные облака бешено мчаться за горизонт, растворяясь за краем темного неба без единого просвета. Резкий, порывистый ветер срывает последнюю листву с качающихся, нагибающихся до земли деревьев. Серый, вязкий, как болотная тина туман оседает каплями, добираясь до костей. Девушка поежилась и несколько раз глубоко вздохнула, чувствуя, как восстанавливается кровоток. Мысли, порывисто, в унисон с ветром, накрывают ее и уносятся с бешеной скоростью прочь. Что же делать? Что же ей теперь делать? Уйти — нереально. От этой мысли становится еще тяжелее. Она бессильна что-то изменить. Остаться, терпеть? Обида и злость волнами накатываются, заглушая все вокруг, разъедая внутренности, выжигая огненные дорожки. Как она всех их ненавидит! Своими бы руками перестреляла. И первый с кого бы начала — с Мухина! Ужаснувшись собственным кровожадным мыслям, Вика притихла. Грех это — так ненавидеть! Ее взгляд, скользнув по стоявшим на автостоянке машинам, остановился на золотом шпиле церкви и решение пришло само собой.
Зазвонил телефон. Галя!
— Привет, куда пропала? Вся в новых заботах? Я тебя не отвлекаю? — послышался в трубке спокойный, мелодичный голос.
— Все хорошо. Просто малость расстроена. Извини.
— Да, голос у тебя не самый радостный…
— Да, какое там! Попала между двух жерновов! Один с одной стороны прогибает, другой — с другой. Боюсь — раздавят.
— Тебя? — подруга недоверчиво хмыкнула. — Ты у нас — гвоздь. Зубы сломают. Успокойся! А Васек твой как? Учится?
— Да. Все хорошо.
Вскоре Галя исчезла из эфира. А Вика, вернувшись в бухгалтерию, предупредила, что добежит до аптеки и вернется. Потом, накинув на плечи пальто, захватив шейный платок, выбежала из здания. Легкие шаги направились в сторону церкви. Попасть туда казалось самым важным. Надев платок, войдя внутрь, тихо спросила: