После
невозможно
было сказать,
откуда на тщательно
охраняемое
кладбище проникли
буйные. Была
выдвинута даже
гипотеза, что
состояние
полного покоя,
которые испытывали
зомби-овощи,
может быть
нарушена, и они
рассерженные
нападут на
обидчика.
Воистину,
то был зомбячьй
бунт. Бессмысленный
и беспощадный.
В
узких проходах,
где надгробия
громоздились
друг на друга,
налезая на
соседей кривыми
оградками и
напоминая
больше колонию
опят, нежели
кладбище, ожила
тишина. Ожила
смертью: грязными,
матерящимися
криками, стонами
и хрипами. Топотом
ног и звуком
шаркающих,
подтягиваемых
к себе конечностей.
Пульхерия
Серафимовна
успела запричитать,
прежде чем на
нее запрыгнул
хилый и расшатанный
мертвец.
-Буйняки!
Святы Господи!
Давка,
давка! Чавкают
борщом, чавкают
тела при сексе,
но как страшно,
иступлено и,
беря высокие
ноты, чавкает
давка! Кисель
из ползающих
тел. Социальная
лестница во
всей своей
ужасной красе:
внизу растоптанные
старики и старухи,
дети, которых
не успели прижать
к себе родители,
затем женщины,
потом подростки
и по самому
верху, по головам
и спинам - мужчины,
в мгновение
растратившие
мужественность.
На
главную кладбищенскую
дорожную ветку,
от которой
отходили отводки
дорожек или
лабиринты между
заборчиков,
стал высыпать
народ. Это только
усугубляло
положение
толпы, что падая,
пытаясь подняться,
вновь падая,
неслась, ползла,
двигалась
вперед, к выходу
с кладбища.
Полиция,
приданная
каждому кладбищу
для его охраны,
оказалась
бездейственна
и неэффективна.
Разве что цыганские
семьи, проявляя
сплоченность
коллектива,
заскочили в
свои автомобили
и устремились
прямо по пешеходной
дорожке к выходу,
давя и сбивая
людей.
Зомби,
охватывая массу
в мешок, вот-вот
готовы были
его заштопать.
Уже разодраны
десятки наиболее
медлительных
стариков, которые
не смогли дать
достаточное
количество
мясо для ненасытных
желудков, и
снова клацает
зубами мертвая
погоня за
улепетывающими
живыми.
Мерно
качающиеся
сосны отбивали
панические
крики, беспристрастно
наблюдая за
мертвым побоищем.
Сотни буйных
гнали безумную
толпу к выходу,
гнали, наступая
ей на пятки. И
сложно было
отличить заразного
от здорового,
ибо паника
превращает
человека в
животное, овладевает
им, гонит вперед,
как от пожара,
но гонит на
смерть. Толпа,
в которую он
заключен, затопчет
любого, кто
встанет у нее
на пути.
Мимо
торговок, бросивших
свой товар,
опрокинутых
венков и побитых
мраморных
надгробий, чем
в изобилии
торговали у
главного входа
на кладбище,
забурчал БТР
с коротким
носиком пулемета
и отрядом мужчин
в камуфляже.