Из
мегафона раздался
стократ усиленный
голос Еремея
Волина:
-Все
люди - на землю!
НА ЗЕМЛЮ!
Огненной
плетью над
головами бегущих
людей стегнула
пулеметная
очередь.
-ЛЮДИ
- НА ПОЛ! ЛОЖИСЬ!
Дорога
лучом выходила
прямо на хрупкий
щит из двух
десятков мужчин
и боевой машины
пехоты. Потерявшая
сознание толпа
сметет единственных
своих защитников.
Как глуп человек
в ужасе! Не понимает,
что от буйных
ты никогда не
сможешь убежать,
они уже набрасываются
на отстающих.
Волин, в простом
камуфляже,
слепив две
брови в одну,
пророкотал,
зная, что если
он не сможет
остановить
толпу, то толпа
навсегда остановит
его:
-ЛЕЖАТЬ!
Со
второго раза
до лавины людей
дошло, что от
них хотят. Но
как тут ляжешь,
когда за тобой
по пятам бегут
окровавленные
упыри, желающие
разодрать тебя,
оторвать члены
и мило провести
время? Великий
это погонщик
- страх. Как только
не пытались
справиться
с ними исторические
фигуры. Квинтелий
Вар, чтобы
предотвратить
панику, ложился
на землю, и солдаты
не могли переступить
через своего
полководца.
Ярослав, храбрец
и азартный
воин, еще не
получивший
титул Мудрого,
первым бросался,
прихрамывая,
в атаку. Персы
выливали воду
перед сражением
в пустыне, Сун-Цзы
советовал
завести войско
в место смерти,
и тогда оно
будет стоять
насмерть...
На
деле, чаще, со
страхом борются
по-другому.
-Огонь!
- скомандовал
Волин.
Заговорил
крупный пулемет,
немедленно
изрешетивший
ближайший
черный Мерседес,
нашпиговав
свинцом нашпиговавших
его людей. Повтор
оправдан. Туша
БТР-а оделась
кудряшками
черных пороховых
газов. Бойцы
ссыпались с
брони и, как
зеленый горошек,
заняли оборонительные
позиции.
Как
только оружие
охрипло, выпив
целое ведро
горячего июльского
воздуха, Еремей
Волин, в какой-то
откровенно-муссолинской
позе: уперев
одну руку в бок
и широко расставив
ноги, подав
вперед корпус,
проорал в мегафон:
-ЛЮДИ,
ЛОЖИТЕСЬ! ЛЕЧЬ!
И
толи демонстрация
силы, перемешанной
с кровью, вытекающей
из прострелянных
трахей черной
машины, толи
этот родной
русский мат,
говоривший
охваченным
паникой людям,
что ситуация
под контролем
своего, до мозга
костей русского
человека, которому
плевать на
официоз и приказ,
но... вся, безумствующая
еще несколько
секунд назад
толпа, послушна
бухнулась на
асфальт главной
аллеи Заельцовского
кладбища.
Разве
что метавшиеся
цыгане, застыли
как суслики
и гниющие мертвецы,
впрочем, как
и гниющие женщины
во множестве
цветастых юбок,
визжали без
остановки. По
дороге, ломая
конечности
и примешивая
к хрипу приближающихся
к дороге мертвецов,
катили машины
с пытающимися
уехать с побоища,
хозяевами.