Она по-прежнему зовет меня Элис. Иногда я забываю откликаться и тогда, должна признаться, чувствую себя виноватой. Я тут занималась восстановлением старого журнала — самых последних его частей — и весьма позабавилась, узнав, какой странной малышкой был электронный мозг 5N179476.900, какой преданной она была, полной решимости держаться в то время, как на самом деле она мало что понимала. Она была «Берген Кобольдом» BGK009059 и гордилась этим. Подумать только, что мандарины Сансау собирались вставить все ЭТО в такую скорлупку! Да у нее бы все заклепки повылетали.
Пассажиры зовут меня Изобилием, и этого достаточно. Похоже, фраски не дали имени тому, что построили, но так и не сумели воспользоваться. В любом случае, я и не это сооружение — не тот тоталитарный конгломерат рефлексов и пульсаций. Он вызывает у меня отвращение, пока я не начинаю заглядывать внутрь его.
Именно тогда Табите и остальным, даже Ханне, становится трудно привлечь мое внимание.
В один прекрасный день мы можем встретиться с фрасками. Если это случится, не думаю, что мы сможем им что-то сообщить. Если возникнет конфликт, мы не можем рассчитывать на победу. В конце концов, мы не проявили по отношению к ним особой заботы. Им не за что быть нам признательными, не говоря уже об униженном подчинении. Прежде чем мы отбыли, оставшимся в живых из сильно поредевшей армии был выделен собственный астероид, но они не подавали признаков того, что собираются выжить в будущем. Без королевы ни одна часть роя не выдержит испытаний.
В один прекрасный день мы можем встретиться с капеллийцами. Однажды они могут вернуться в солнечную систему в полном расцвете своей мощи. Может быть, они явятся, пока мы путешествуем, Может, уже явились.
Их встретят с дружным отвращением и вызовом. Их гнезда, обнаруженные в зиккуратах эладельди, были быстро и полностью уничтожены новым хозяином эладельди, которому они служат теперь со всеми своими пресловутыми достоинствами, которые они расточали расам, приведшим их в систему Земли. Это все, что ИМ требуется.
Простите меня, если вам покажется, что я не слишком интересуюсь состоянием дел «домашних». Это все уже так далеко позади.
Гиперпространство не так уж утомительно, если видеть его правильно, от одного конца до другого. Это, конечно, метафора: у него нет конца. Я вижу, что должна извиниться за то, что так грубо обращаюсь с такими тонкостями. Наш язык славится своими отклонениями от нормы, и теперь он не стал менее беспокойным и живым, чем в те времена, когда им пользовалась только часть одного шара. Его разнородная структура прекрасно все связывает и умножает на уровне живых существ, но не может дать ни малейшего представления о внутренних свойствах материального пространства, о музыке сфер. Видите ли, дело ведь не в событиях. Однако, у языков Тибета есть определенные возможности…