Женщина нырнула под свисающую ещё часть полога, хотя студёно было и здесь, и принялась разбирать небольшие тючки, увёрнутые до твёрдости и потому тяжеловатые. Илья подступил к ней и принялся помогать: этот положить сюда, а тот — туда.
— Ну, у нас, например, двести лет назад женщин вообще не обучали военному делу, — заметил он. — А у вас — сплошь и рядом.
— Не сплошь. Отнюдь. Не сказала бы даже, что это происходило чаще, чем у вас, Илья. Насколько я помню вашу историю, в средневековой Европе считалось вполне нормальным, когда жена воевала за земли мужа в его отсутствие.
— Мда, — протянул юноша, не помнящий историю настолько, чтоб подтвердить или опровергнуть слова госпожи Элейны. — Они ведь воевали вместе с советниками. Вынужденно. И никогда не бились сами. А вы…
— О, меня не стоит приводит в пример. Я никогда не мечтала о военной карьере. Просто в юности начиталась любовных романов и стала бояться, что меня похитят. И нехорошо со мной поступят. Стала учиться пользоваться ножом и маленьким кинжалом. Потом сообразила, что ведь если подпущу к себе здорового мужика, то, может быть, и не успею воспользоваться оружием. Стала учиться метать нож, причём не только из положения стоя, но и сидя, лёжа, внаклонку и так далее. И сейчас ещё могу швырнуть что угодно из любой позы, — и, не разгибаясь, коротко взмахнула рукой. Блеснул в воздухе увесистый металл, сшиб косо поставленный к опоре шатра деревянный щит, годящийся то ли для того, чтоб подпирать что-то, то ли для того, чтоб служить подобием двери или ставней.
Илья дёрнулся было принести отлетевший нож, но жестом руки и заклинанием чародейка сама вернула его себе и спрятала у пояса.
— Ну а потом, — продолжила она спокойно, — до меня дошло, что ведь нож против меча — оружие смешное, и, может быть, в момент нападения нужно будет уметь отобрать чужой клинок. А отобрав — суметь им воспользоваться. Благо один из офицеров моего отца снизошёл к глупым девчоночьим страхам и согласился обучать меня этому. Обучил он меня и кое-какой боевой магии, которой в те времена дам не учили. Он был согласен с тем, что целомудрие женщины — самое главное её достояние, особенно в глазах семьи, и она должна уметь за него постоять.
— Целомудрие?
— Да, во все времена бывали мужчины, которые искренне полагали, будто их право стать в жизни женщины первым и единственным мужчиной стоит намного больше, чем что бы то ни было другое, включая её приданое. Как правило, именно им не грозило получить сколь-нибудь значительное приданое за невестой. Но мне это было на руку, хоть при моём приданом в те времена меня охотно взяли бы замуж с любой репутацией. А при моём титуле — тем более. Проблема была не в этом.