А потом в какой-то момент случилось так, что на наши земли напал сосед, а отец в это время был далеко. И, поскольку, в отличие от матери и сестёр, я имела хоть какое-то представление о том, зачем нужен меч и как за него браться, мне пришлось взять оборону в свои руки. Пришлось на ходу учиться всему, о чём я до тех пор не имела ни малейшего представления.
— Но ведь вы могли просто отказаться, и войной занимались бы офицеры вашего отца. Разве не так?
— Не совсем так. — Госпожа Элейна, откинув голову, осмотрела пирамиду отложенных тючков, окликнула одного из своих людей. — Вот это — в госпиталь. А это — под полог, глубже.
— Да, госпожа.
— Идёмте, Илья, пропустим по стаканчику горячего. Эй, приготовьте нам лёгкого пунша! Вы пьёте пунш, Илья?
Он слышал, что это, вроде, что-то алкогольное, поэтому важно покивал головой. В глубине шатра, где было темновато и всё ещё чуть-чуть теплее, чем на улице, кто-то закопошился. Вскоре оттуда пополз приятный аромат корицы и запах подогретого молока. Один из работников принёс жаровню и совок с полыхающими углями. Леди Шаидар с удовольствием протянула к огню закоченевшие руки. Илья торопливо повторил её жест.
Впрочем, свежий горячий пунш согрел его намного быстрее. Пристроившись на плотный большой тюк, он с наслаждением тянул ароматный коктейль, чувствуя, как согреваются пальцы в сапогах и кончики пальцев в перчатках.
— Тонкость заключается в том, что формально всё-таки любые переговоры, даже перед боем, должен был вести представитель семьи. Или представительница — на худой конец. С офицером, пусть даже и самым приближённым, не стали бы разговаривать с должным вниманием к доводам. А чтоб вести переговоры, нужно быть в курсе происходящего. Вот мне и приходилось участвовать в обсуждении ситуации, в принятии решений… Нет, я не пытаюсь представить себя жертвой. Двадцатипятилетней девчонке всё это было очень интересно. Просто сперва я искренне не думала ни о какой военной карьере. А потом жизнь повернулась так, что… — Она взмахнула рукой.
Тон её был таким искренним, что Илье и самому захотелось пооткровенничать. Но за это не так просто взяться, особенно если по теме разговора тебе сказать нечего.
— Но у нас вот тоже были выдающиеся женщины… Жанна д'Арк, королева Елизавета Английская, и наши императрицы тоже… Правда, они не столько воевали, сколько просто правили…
— Править значительно труднее, чем воевать. Война, в общем-то, дело прямолинейное, где чаще всего хватает банального здравого смысла. Управлять труднее. Там гораздо больше переменных, которые нужно непременно держать в голове.