Похоже, он действительно интересовался мной, если знает про Катерину. Интересно, как далеко распространяется его осведомленность?
— Удобное у тебя кресло, — Шалинский ерзает, как бы устраиваясь удобнее, затем встает и, оглядев кресло, спрашивает: — Оно сделано в твоей мастерской?
Киваю. Деревянное кресло, с обтянутыми кожей сиденьем и спинкой, сваял Василич. И именно демонстрация этого кресла помогла получить заказ, над которым мы сейчас работаем.
— Пожалуй, я закажу у тебя мебель для некоторых своих офисов. Завтра же пришлю представителя для составления договора, — губернатор запускает руку во внутренний карман и достает небольшой конверт. — Можешь считать это предоплатой.
Конверт летит на стол, а гость направляется к распахнутым дверцам шкафа. Я продолжаю стоять истуканом, не зная, как реагировать на услышанное.
— Надеюсь, в будущем ты сделаешь более удобный выход, — говорит он, поднимая люк. — Я все-таки не любовница, чтобы появляться из шкафа.
— А я на твои появления и не рассчитывал, — отвечаю, провожая взглядом фигуру губернатора, скрывающуюся в полу моего шкафа. — Может, проводить?
— Не стоит. До встречи.
— До встречи, — прощаюсь, думая о том, как много вопросов еще хотелось бы задать этому человеку, называющему меня смертным.
И надо же было ему появиться! Ведь так спокойно прошли последние две недели. Теперь вот буду думать, что за паразит во мне поселился. И, помятуя о нашей первой встрече, напрашивается вопрос, чего это вдруг губернатор проникся ко мне таким расположением? В гости зашел, заказом пообещал облагодетельствовать. Приглашение в конверте тоже, наверняка, его инициатива. Хотя некоторые местные "тузы" могут тоже захотеть познакомиться со мной поближе, если прав в своих прогнозах Василий.
И все же не спроста появился Шалинский. Как бы не стать пешкой в чужой игре…
Что-то давненько я в подземелье не спускался. Не пойти ли посмотреть — не изменилось ли чего?
Замкнув дверь, спускаюсь в подвал. Здесь по-прежнему пусто, так и не нашлось применения этим помещениям. Может, когда-нить, по примеру губернатора, тоже устрою здесь винный погреб, если, конечно, стану ценителем вин. В подземелье тоже ничего не изменилось. Все те же пять темных зарешеченных проемов и один губернаторский светлый. Однако, несмотря на то, что внешне все осталось в прежнем виде, все-таки чувствуется в подземном зале какое-то непонятное мне изменение. Еще раз внимательно осматриваюсь. Подхожу к каменной столешнице, кладу руку на то место, где обычно появляется книга. Ладонью ощущаю слабое тепло и, вроде бы, легкое покалывание. И все.