— Воля твоя, государь, но, думаю, Нагерлингом я добуду больше богатств, чем ты у меня отнял.
С этими словами отважный витязь вскочил на коня и поскакал прочь, ни с кем не попрощавшись. Так он доехал до самого Везера, где сколотил вокруг себя шайку разбойников и начал творить чудовищные бесчинства. Он грабил беззащитных крестьян, и даже храбрые воины должны были платить ему отступные. Грабежом и разбоем он собрал огромные богатства, но ему все еще было мало.
Как-то раз Дитриху случилось рассказать друзьям об ужасном поединке с героем Экке, в котором он заполучил дивной красоты доспехи и добрый меч Экке-сакс. И вот, когда витязи обсуждали это происшествие, в зал вошел какой-то монах и смиренно встал у дверей. Он был высок и широк в плечах; но лица его было не видно — его скрывал низко надвинутый капюшон. Слуги стали над ним потешаться, и наконец монах не выдержал, схватил одного из насмешников за ухо и поднял его, визжащего, в воздух.
Когда король спросил, откуда шум, монах вышел вперед и попросил кусочек хлеба для умирающего от голода грешника. Дитрих приказал накормить и напоить святого отца, но каково же было его удивление, когда монах откинул капюшон и под ним оказались круглые щеки без всяких признаков истощения. Он удивился еще больше, когда увидел, в каких количествах поглощал пищу преподобный отец.
— Аппетит у святого человека как у голодного волка, — пробормотал кто-то из стоявших поблизости.
— Пять долгих лет нес я епитимью, предаваясь посту и молитве, — сказал он, — и теперь достопочтенный отец настоятель позволил мне отправиться в мир и налагать епитимью на других грешников. А вы, — продолжал он, не прекращая жевать, — несчастные грешники, поскольку проводите время в пирах и пьянстве. Я наложу на вас епитимью, дабы вы избавились от бремени грехов.
И тут он завопил высоким звенящим голосом:
— О Sanctissima![1]
И тут к ним подошел Гильдебранд и воскликнул:
— Ба! Да это мой дорогой братец Ильсан!
— Culpa mea![2] — вскричал монах. — Не прикасайся ко мне, безбожный брат. Покайся, а то попадешь в ад вместе с остальными.
— Но, — ответил учитель, — мы собрались здесь для того, чтобы словом или силой оружия обращать в истинную веру карликов и великанов, поэтому я призываю тебя, мой преподобный брат, отложить сутану и снова стать одним из нас.
— Говоришь, обращаете язычников в истинную веру? Ну что ж, у меня есть на это благословение, поэтому я, пожалуй, присоединюсь к вам в этом богоугодном деле.
С этими словами он сбросил сутану и предстал перед ними с ног до головы в доспехах.