– Когда вы видели Сэма в последний раз?
– Пару лет назад. Вместе с Уоллесом Тайнером. Вам обязательно нужно связаться с ним. Тайнер вел дело более шести лет.
– Каков будет наш первый шаг?
– Об этом позже. Утром я с Уоллесом вновь проанализирую досье. Все зависит от вас. Мы не сможем ничего предпринять, если Кэйхолл и вам укажет на дверь.
Адам подумал о черно-белых газетных фотоснимках Сэма, сделанных в 1967-м, сразу после ареста. Еще в его архиве имелись и цветные, относившиеся уже к 1981 году, когда состоялся третий суд, а на двухчасовой видеокассете были собраны куски всех телерепортажей, где фигурировал Кэйхолл.
– Как он выглядит?
Гудмэн положил ручку, прикоснулся к галстуку.
– Среднего роста, худощав, но на Скамье редко увидишь мало-мальски дородного мужчину: сказывается постоянное нервное напряжение, да и еда не из ресторана. Курит сигарету за сигаретой, что в общем-то неудивительно. Делать там нечего, а конец у всех один. Марка какая-то странная, “Монклер”, по-моему, в синей пачке. Волосы с густой проседью, неопрятные – утреннего душа сидельцы лишены. Довольно длинные, но то было два года назад. Ни намека на лысину, бородка. Лицо в глубоких морщинах, ведь ему скоро семьдесят. Ну и табак, конечно. Вы сами заметите, что белые выглядят на Скамье более изможденными, нежели чернокожие. Смертники проводят в своих камерах по двадцать три часа в сутки, а от этого человек блекнет, кожа у него становится серой. У Сэма голубые глаза и приятные черты лица. В молодости на него наверняка заглядывались девушки.
– Когда после самоубийства отца я узнал правду, у меня появилась куча вопросов к матери. Ответов на них прозвучало очень немного, но однажды мать упомянула, что Эдди не был похож на Сэма.
– Между вами и дедом тоже никакого сходства, если вы это имеете в виду.
– Угадали. Рад слышать.
– Он может помнить вас только несмышленым ребенком, Адам. Вам не грозит быть узнанным. Скажите обо всем сами.
Холл отсутствующим взглядом смотрел на поверхность стола.
– Вы правы. Что он мне ответит?
– Даже не представляю. Думаю, Сэм будет слишком потрясен, чтобы разразиться долгой речью. Я, пожалуй, назвал бы его интеллигентным. Не образованным, нет, но начитанным и способным грамотно выражать мысли. Он подберет слова. Дайте ему минуту-другую.
– Вы говорите так, будто испытываете к нему симпатию.
– Ее нет. Кэйхолл – расист и фанатик. Он нисколько не раскаивается в содеянном.
– Значит, он виновен?
Гудмэн задумался. Вину или невиновность Сэма Кэйхолла пытались установить три судебных процесса. Девять лет его дело кочевало по инстанциям. Расследованием обстоятельств трагедии и поиском ее идейных вдохновителей занимались многие журналисты.