– А что говорил Эдди?
– Что все они давно мертвы, что занятия историей – пустая трата времени. Мать тянула меня за руку к себе и просила не задавать никаких вопросов, так как у отца может испортиться настроение и целый месяц он носа не покажет из своей комнаты. Почти все детство я проходил вокруг него на цыпочках. Уже значительно позже я начал понимать: отец был странным, глубоко несчастным человеком. Однако представить, что однажды он наложит на себя руки? Нет, этого я не мог.
Ли поднесла к губам стакан с остатками виски; негромко звякнули кубики льда.
– На самом деле все намного сложнее, Адам.
– Так когда же ты мне расскажешь?
Ли подлила в пустые стаканы чаю, Адам добавил каждому виски. Несколько минут оба молча следили за огоньками двигавшихся по Риверсайд-драйв машин.
– Ты была там, где держат смертников? – спросил он, по-прежнему глядя в окно.
– Нет.
– Сэм почти уже десять лет на Скамье, а ты ни разу к нему не съездила?
– Вскоре после приговора я написала ему письмо. Через полгода пришел ответ. Сэм не хотел, чтобы я увидела его таким, каким он стал. Я послала еще два письма, но больше не получила от него ни весточки.
– Прости.
– Не за что, Адам. Виновата я одна, и говорить об этом очень тяжело. Прошу, дай мне время.
– Я думаю провести в Мемфисе несколько месяцев.
– Оставайся здесь. Мы будем нужны друг другу. – Ли опустила в стакан указательный палец, неловко помешала напиток. – Ему ведь осталось совсем немного, да?
– По-видимому.
– Сколько?
– Два-три месяца. Срок апелляции почти вышел.
– Тогда зачем тебе?..
– Не знаю. Наверное, есть еще шанс. Попробую сделать что смогу – уповая на невозможное.
– Я стану молиться за вас обоих.
– Позволишь вопрос? – Адам взглянул ей прямо в глаза.
– Конечно.
– Ты живешь здесь одна? Я имею право спросить – если уж принимать твое приглашение.
– Одна. Муж обосновался в загородном доме.
– Тоже один? Мне просто любопытно.
– Временами один. Ему нравятся молодые двадцатилетние девчонки, сотрудницы его банков. Собираясь за город, я должна сначала позвонить. То же делает и он, когда едет сюда.
– Удобно. Кто разработал такие условия?
– Они сложились сами по себе. Мы ведь уже пятнадцать лет не живем вместе.
– Хорошенький брак.
– Во всяком случае, грамотный. Я беру у него деньги и не интересуюсь его личной жизнью. Время от времени мы рука об руку выходим в свет. Он счастлив.
– А ты?
– И я – за редкими исключениями.
– Но если он тебя обманывает, почему бы вам не развестись? Я готов представлять твои интересы.
– С разводом ничего не выйдет. Фелпс родом из старой, добропорядочной и отвратительно богатой семьи. Сливки мемфисского общества. В их среде приняты династические браки. В общем-то он должен был жениться на своей пятиюродной сестре, но вместо этого попал, видишь ли, под мои чары. Родители его всегда выступали категорически против такого мезальянса, и согласиться на развод означало бы для Фелпса признание их правоты. К тому же судебное разбирательство опозорило бы этих аристократов. Деньги мужа ни в коей мере не ограничивают мою независимость.