листьев. Отсмеялись, закашливаясь. Перевернулись на спины и смотрели на утреннее
небо. Облака на нем были свежие, только испеченные, чуть красноватые. И мне было
жарко, я чувствовала, как горят у меня щеки.
— Щеки горят, — сказала я Сашке, смеясь.
Сашка дотронулась до моих щек, проверить — как это они у меня горят. Руки у
нее были холоднючие.
— У, земноводное, — пробурчала я.
Сашка поднялась и отряхнулась.
— Пойдем обратно? — спросила она.
Как это обратно? У меня, может, только свободная жизнь начинается, и мне
опять в четыре стены?!
— Завтракать, — весомо объяснила Сашка.
По дороге домой я сказала Сашке:
— Сегодня в три пойду к памятнику. Вдруг Игнат все еще приходит туда?
Сашка как-то потускнела и стала смотреть в пол, пиная попутные камни.
— Не ходи, — коротко сказала она, не поднимая головы.
Я удивленно посмотрела на нее, и она повернулась ко мне, глядя мне прямо в
глаза.
— Не ходи, — повторила она. — Он не придет.
Меня прошиб озноб. Я снова почувствовала, какой все-таки холодный ветер.
— Почему, Сашка? Откуда ты знаешь?
Сашка засмущалась.
— Ну… — непонятно сказала она. — Я проверяла.
Я недоуменно выпучила глаза. Наверное, получилось жутковато, потому что
Сашка сразу выдала:
— Я приходила. Туда, к Гоголю. Всю неделю. Каждый день с трех до четырех.
Его не было.
— Сашка! — только и могла сказать я.
— Какой-то парень приходит туда читать Гоголя вслух, — добавила Сашка, и,
несмело улыбнувшись, сказала: — Очень симпатичный.
Мы молча шли до дома. Я вздыхала. Сашка тоже. Потом Сашка решительно
заявила:
— Клин клином вышибают. Надо тебя к кому-то пристроить.
В этот день Сашка с Юркой не дали мне быть одной. Они взяли меня с собой, мы
побродили по городу, сходили в кино, попугали детей на площади. И я даже не
чувствовала себя лишней — подумаешь, на один день к ним пристроилась! К Юрке я
привыкла, и нам всем вместе было весело. Когда мы возвращались к нашему дому,
Юрка спросил у Сашки:
— Ты завтра после уроков свободна?
Сашка остановилась и сморщила нос, что-то вспоминая. Потом сказала:
— Блин! У меня же завтра увеселительное мероприятие.
— С кем это? — подозрительно спросил Юрка.
— Не волнуйся, с бабушкой, — сказала Сашка. — У нее же день рождения.
Юбилей. Семьдесят лет. Придется идти.
— Всей семьей пойдете? — спросила я.
День рождения — это значит, на весь вечер. Значит, завтра вечером снова
будет тихо, как в пещере.
— Какое там! — возмущенно сказала Сашка. — Я да Федька! Бабушка у нас сложно
ко дням рождения относится. Она считает, что это детский праздник!
— Ну и правильно, — сказала я. — Поддерживаю.
Сашка глянула на меня испепеляюще.