— Еще как не выспался, — почти по-человечески вздохнул Илюша. — Все двадцать
шесть серий за ночь посмотрел.
— Двадцать шесть серий чего? — не поняла я.
Илюша замолк и испуганно посмотрел на меня.
— Двадцать шесть серий а… ан… ани… — потом осекся и сказал: — Просто,
понимаешь, двадцать шесть серий. И все. Просто смотрел.
Илюша совершенно не мог говорить не про аниме. Я пробовала расспросить его,
зачем же он тогда ходит в художку. Он сказал, что уедет в Японию и будет там
рисовать мангу. Я спросила его про море. Он сказал, что толковых вещей на
морскую тематику не наснимали, а «Ван Пис» — затянутая ерунда. Не мог он
говорить и про школу, потому что сразу сбивался на рассказ о косплей-вечеринках.
Судя по всему, родители у него были тоже никудышные, потому что они совершенно
не смотрели аниме, даже если им включить педагогический сериал.
Но потом Илюша вдруг сказал:
— Зато я сильный! Хочешь, подниму?
— Нет, нет, не надо!
— Ну дай подниму! — взмолился Илюша, схватил меня за талию и перекинул через
плечо. Я стучала кулаками по его спине и истерично смеялась.
— Ого-го! — выкрикнул Илюша и перекинул меня поудобнее.
Илюшино плечо больно надавило мне на ребра. Я свесилась вниз, и из-за
налезших на лоб волос не видела, что там, впереди. А потом приподнялась,
свободной рукой убрала со лба волосы. И увидела впереди себя Игната.
Он смотрел прямо на меня. Не улыбался. Смотрел.
Как будто не было вокруг людей. Никакой толпы. Только он.
Также, как тогда, развевался по ветру подол серого плаща. Также, как тогда,
трепетал, будто флаг, белый шарф. Но совсем другой взгляд — холодный, пронзающий
насквозь. Игнат был словно человек на обрыве…
Илья еще ничего не понял, что-то кричал там, внизу.
Я молчала. Я смотрела на себя глазами Игната. Вот она, его любимая девушка,
висит на плече какого-то парня, и в руках у нее цветок. И она наверняка уже не
помнит случайную встречу в магазине…
Игнат повернулся и пошел прочь. Я хотела что-то крикнуть, объяснить! Но
Игнат будто почувствовал и лишь поднял вверх правую ладонь. «Не надо, –
беззвучно говорил Игнат, не поворачиваясь ко мне. — Не зови. Прощай».
Прощай…
И толпа вновь наступила миллионами лиц, и я уже не видела его, и теперь это
было навсегда.
— Отпусти, — сухо сказала я.
Илья послушался, поставил меня на землю. Вид у него был растерянный.
По-человечески растерянный. «Дурак! Идиот! Что ты наделал?» — носилось у меня в
голове. Илья тихо сказал:
— Извини. Что-то я разошелся…
Я улыбнулась ему уголками губ.
— Я домой, — сказала я, повернулась и пошла прочь.
И, не поворачиваясь, подняла правую ладонь.