А в том во лесу под кусточком
Боец молодой умирал.
Поник он своей головою,
Тихонько родных вспоминал…
Ее все-таки заперли, несмотря на объяснительную, едва уместившуюся на трех листах. Заместитель коменданта тонко намекнул на товарища Троцкого, чья супруга заработала в это утро мигрень. Официально Зотову обвинили в грубом нарушении правил «учений» и, несмотря на протесты, отконвоировали в сырой склеп с разбитым окошком. Папиросы забрали вместе с оружием и ремнем, газеты или книгу выдать отказались, зато посоветовали для пущей бодрости время от времени маршировать от решетки до запертой двери.
Итак, она опять кругом виновата. Не радовала даже разбитая физиономия наглой тетки. Лариса Михайловна не простит и не забудет, а товарищ Ким едва ли станет заступаться за строптивую сотрудницу.
Над озером чаечка вьется,
Ей негде, бедняжечке, сесть.
Лети ты в страну, в край далекий,
Снеси ты печальную весть…
Несмотря на мрачные мысли, кавалерист-девица ни о чем не жалела, разве что о собственной мягкотелости. Случись это в армии, она бы пристрелила Гондлу, даже не задумываясь, а тут – вот напасть! – дрогнула рука. Укатали, видать, крутые горки бывшего замкомэска!
А еще Ольгу огорчил Дмитрий Ильич. Не поздоровался, даже не кивнул. «Конспигация» – вещь нужная, но все-таки грустно как-то. Маруська-то хоть и спешила, а все-таки подошла, выкроила минуту.
О том, что рассказал товарищ Ким, как-то не думалось. Большие бояре играют в большие игры, такое разве что Пантёлкину интересно. А ее дело маленькое и к тому же скверное, считай, пропащее.
– Что за притча такая! На роду мне написано, что ли?
Не выдержала, вслух проговорила. И почти сразу же услыхала ответ.
– Не жалуйтесь на судьбу, Ольга Вячеславовна. Она к вам по-своему добра.
Голос был знаком, хоть и звучал непривычно. Девушка обернулась, поглядела с насмешкой.
– Ты, никак, товарищ Касимов, в цыганки записался? А еще партийный!
Тот, кто стоял под разбитым окном, даже не улыбнулся.
– Вы наверняка уже догадались. Настоящий Василий Касимов, бывший помощник истопника Музея изящных искусств, погиб в тот же день, что и Георгий Игнатишин. Ему не повезло – в поезде нарвался на бандитов, тело даже не смогли опознать. По крайней мере так написано в соответствующих документах. Мы посчитали, что имеем право воспользоваться его личностью.
– Это как с Вырыпаевым? – не выдержала Ольга. – Ты, часом, товарищ, не из похоронной команды?
– Не из похоронной. Такие бумаги, как показал опыт, сильно затрудняют расследование. Это вы, а не мы, спешите хоронить своих друзей. А что касаемо вашего вопроса, ответ прост. В человеческом обществе всегда есть те, кому тесно в обычной жизни. Что бы вы делали, если бы не война? Служили бы ремингтонисткой в нэпманской конторе? Так что не жалуйтесь.