Наступило относительное затишье. Но надолго ли? Мы выбрались из машины, чтобы поразмяться и получше замаскировать позиции. Примерно с час было относительно тихо, если не считать прилетавших отдельных снарядов, но они были уже не в счет. Вдруг среди всего этого шума, как из-под земли, появился наш старшина Смола. Закопченное лицо, вымазанные в саже руки. Он похож был на паровозного кочегара. Мы его за то любили и уважали, что в самый трудный и невероятно сложный момент он появлялся с кухней. Есть хотелось всем, и его появление было встречено с восторгом. В такой обстановке даже кружка кипятка кажется царским блюдом. Но когда пропустишь еще и наваристой гречневой каши с тушенкой, то это было верхом блаженства.
Изрядно наевшись, захотелось отдохнуть. Ребята разошлись по своим самоходкам и стали искать способы отдохнуть. Снова начали чаще падать вражеские снаряды, становилось небезопасно. Командир приказал находиться в машине и не отлучаться. Неожиданно в промежутке между серией разрывов мы услыхали голоса. Речь была явно русская, с крепкими выражениями.
«Что бы это могло быть?» – сказал Николай Иванович и пошел в направлении громкого «разговора». Вскоре он явился в сопровождении Семена, который стоял и потирал щеку, однако оправдываться не пытался.
Командир сказал, что еще легко отделался, могли и кокнуть. А произошло вот что. Когда мы окончили завтрак, ему захотелось посмотреть на окружающую местность с крыши трехэтажного здания. Забравшись на третий этаж, заглянул в одну из комнат и увидел на вешалке шинель и фуражку немецкого офицера, оставшуюся от бывших хозяев. Семен был парень долговязый и к тому же очень любопытный. Осмотрев вещи, он захотел их еще и примерить. Шинель пришлась ему по росту. Надел и фуражку. И только хотел посмотреться в зеркало, как был застигнут нашими пехотинцами. Те, конечно, посчитали его за немца. Продолжая играть, он только навредил делу.
«Ах ты, фашистская сволочь!» – закричал один солдат и набросился на него. Семен понял, что дело получает совсем не тот оборот, на который он рассчитывал. Начал объяснять им, что он свой, русский, а те только еще сильней угощали его тумаками, приговаривая: «А, да ты еще и по-русски говорить умеешь! Мы тебе покажем! Свой! Нашелся родственничек!» Схватили и поволокли по лестничной клетке, а тот орет, как может. Он вырывается, но не на таких напал – ребята попались крепкие, так до первого этажа и волокли, пока не подоспел Николай Иванович: «И чего ты эту грязь на себя напялил? Мало всыпали, я бы еще тебе дал, чтоб проучить как должно».