– Но ведь и у нас нет…
– И у орков, и у гномов тоже нет. К людям это не имеет отношения, просто это признак Народа.
Если человек не русский, а француз или испанец, ты будешь к нему хуже относиться?
– Нет.
– А кто-то будет, хотя все они люди. Достаточно сказать – вот идет китаец или американец, и моментально появиться куча шавок, гавкающих из-за угла. Это называется ксенофобия и часто относится к близким видам. Потому что они постоянно пересекаются и рано или поздно сталкиваются в конкурентной борьбе. Успешных не любят, потому что завидуют и в глубине души считают, что если бы не мешали всякие разные сами стали бы ого-го. И не важно, что американцы очень разные бывают, не любят всех скопом. А здесь то же самое.
Меченых еще не ловят в зоне?
Она улыбнулась и не ответила.
– Придет время – начнут. А у нас, наоборот, все меченые и не любят своих нормальных родственников. А я человек…
Красотка опять радостно замурчала.
– … спокойный, – продолжил я, – все люди в целом мне совершенно, – я глянул на Лену и поправился, – до одного места. Я собираюсь сначала смотреть на их поведение, а там уж как получится. Не пошлют убежденного ку-клус-клановца в Африку пообщаться и поработать с тамошними неграми – это плохо кончится. Не надо от меня ждать подобных проблем.
– Все-таки ты удивительно хорошо говоришь по-русски. Ксенофобия, понимаешь…
– У нас в глухой дыре сохранились энциклопедии и словари, но при чужих я собираюсь больше следить за правильным образом деревенского парня и говорить «Чо?», «Куды» и тому подобное. Лошадям обязуюсь кричать «Но, залетные».
Лена засмеялась.
– Ты лучше скажи, я что-то не понимаю, или мы едем не в поселок?
– Сначала заедем в Форт. Чем быстрее избавимся от фургона, тем лучше. Дунай почти очистился от льда, скинем все это и вы погрузитесь. Все уже давно готово, только тебя ждали. Да и лучше несколько раз по одной дороге не ездить. Люди, они глазастые и рано или поздно заметят. Лишние вопросы…
На ночь мы разбили лагерь у маленького ручейка. Я достал из фургона гранулы и запалил небольшой костер.
– Это что? – с интересом спросил Рафик.
– В степи топлива нет, – ставя котелок на огонь, объяснил я. – Там жгут все, включая сухое бизонье дерьмо. А вот деревья ломать нельзя. Поэтому собирают опилки, кору, сучки и все отходы и прессуют в такое. Я продемонстрировал цилиндрики 10 мм диаметром и 5 см длиной. Килограмм гранул, все равно, что пол литра бензина. Сейчас с этим проще стало, орки стружки и обрезки дерева не ценят, задешево отдают.
– Нет, не делай это, – одновременно с Черепахой воскликнули мы.