- Что ж, зайду, не откажусь.
Вечерело. Начало смеркаться. Поезд медленно прошёл через зону катастрофы. Смертельно уставшие железнодорожники и солдаты, вынимавшие из покорёженного металла окровавленные, изрубленные трупы и куски тел. Пассажиры в ужасе шёпотом поминали Святого Нано, кто-то даже заспешил в туалет, и только Дэк смотрел на происходящее равнодушно - вид смерти давно не вызывал у него никаких эмоций.
Едва миновав станцию Санга, поезд стал набирать ход и дальше шёл со скоростью километров под семьдесят, нагоняя, насколько можно, расписание. Обитатели вагона угомонились и постепенно укладывались спать. В вагоне теперь стало тихо, только стук колёс раздавался за окнами. Дэк купил у проходившего через вагон буфетчика закусок и, поставив их на столик, стал ждать проводника. Когда совсем стемнело, старик пришёл. Поставил на столик бутылку недорого, но хорошего вина и спросил:
- Едем третьи сутки, а по имени друг дружку ещё не знаем. Как зовут тебя ?
- Дэк.
- Меня дядя Лито. Будем знакомы!
Он чувствовал, что старику надо выговориться с кем-нибудь, излить, что наболело за много времени. Случайный пассажир, к тому же похожий на сына, был лучше всего. Сначала разговор шёл как обычно о жизненных мелочах. После четвёртой стопки дядя Лито начал спрашивать его о том, что беспокоило всех и о чём говорить нельзя, однако люди всё равно говорили - правда, шёпотом и не со всяким, а только с теми, кому человек доверял... Однако и это грозило большими бедами. В лагерях десятки тысяч людей сидели только за такие вот разговорчики, поэтому дядя Лито начал издалека.
- Вот ты, Дэк, по всему, человек образованный; наверно, институт закончил?
- Не успел. С третьего курса призвали.
- Всё равно образованный. Не то что я. У меня-то всего-то четыре класса. Вот ты мне и расскажи, почему так получается... Людям терпежу уже нету. Как мухи дохнут... А солнышко наше ясное... Всё светит и светит, никак не закатится... Куда ни глянь, уж все ждут - не дождутся... Когда? Объясни... Если сможешь. Почему так получается? А мой-то парень с тремя ранениями с войны вернулся. А ему ни гроша, ни пенсии, ни спасиба даже! Департамент ветеранов - и тот ликвидировали. Не нужен он им. И мы все им не нужны... А детишки беспризорные... Это как?!
В глазах у него блеснули слёзы. Нет, он не кривил душой - что на сердце было, то и сказал случайному, почти незнакомому человеку.
Дэк не знал, что ответить: даже если старик был искренен, всё равно была опасность провала. Во многих поездах были установлены системы подслушивания. Пауза затягивалась. Дядя Лито, поняв, о чём он думает, сквозь навернувшиеся слёзы усмехнулся: