Они сменяли друг друга у помпы. Как договорились, каждый качал по двадцать минут. Жак проверил съестные припасы и нашел сушеные бобы, полбочонка прогорклого масла и коробку сухарей. Последние, впрочем, представляли собой скорее сухарную пыль с личинками долгоносика, так что Жак сварил из них жиденькую кашку, которой Мария накормила больных. Правда, у некоторых из них десны были в таком состоянии, что они вообще не могли есть.
В полдень, после трех часов непрерывного откачивания воды, было решено вновь проверить ее уровень в трюме. К огорчению Гектора вода опустилась не более чем на дюйм. Расстроенный, он вернулся в каюту Флюкта и попросил карту и циркуль. Капитан лежал, съежившись на своей койке, глаза его горели, его била лихорадка.
— Ну как, дойдем? — прошептал он, посмотрев, как Гектор производит свои расчеты.
Гектор сверился с компасом:
— При благоприятном ветре до Тидоре идти семь-восемь дней. Думаю, столько нам не продержаться. Рано или поздно наберется столько воды, что мы затонем.
— Тогда надо успеть покинуть корабль. Сесть в ялик, когда будем достаточно близко от Островов Пряностей, — пробормотал капитан.
— Но места в ялике всем не хватит, — возразил Гектор.
— Значит, придется оставить самых тяжелых больных, — проскрипел Флюкт. — Мы же с вами понимаем, что они в любом случае умрут.
Гектор вышел из каюты, не ответив, и вернулся на палубу. То, что Флюкт сказал о тяжелых больных, было правдой. У некоторых цинга зашла так далеко, что надежды на выздоровление не оставалось. Однако Мария ни за что не согласилась бы бросить на тонущем судне своих подопечных. Хотя бы по этой причине Гектор принял решение плыть на Тидоре, пока «Вестфлинге» держится на плаву.
* * *
За последующие несколько дней они прошли очень немного. Корабль двигался вперед не быстрее идущего шагом человека, тяжело качаясь на волнах, которые словно сговорились замедлять его ход. Вчетвером они непрерывно откачивали воду — ныли спины и болели мышцы рук, ладони были стерты до пузырей. Время от времени, разбившись на пары, они ведрами черпали воду через люки и выплескивали ее за борт. Изреель целое утро таскал балласт и выбрасывал его в море. Но все было тщетно. Два дня они поддерживали прежний уровень, а на третий вода существенно поднялась. Дан разделся, в нескольких местах приподнял в трюме доски и обследовал подпалубное пространство, заползая в эти щели. Задержав дыхание, барахтаясь в зловонной воде, на ощупь среди шпангоутов, он пытался отыскать место течи. Но он не нашел ничего — никакой пробоины в днище, через которое поступала бы вода. Вероятно, она просто сочилась через все швы и стыки.