— Нет, столько кораблю не продержаться, — с уверенностью сказал мискито.
Гектор вернулся к вычислениям, снова и снова прикидывая расстояние до ближайшей земли. Они ведь могли и отклониться от курса благодаря океанским течениям, кроме того, он сомневался в точности карты, которую дал ему Флюкт. Он снова с завистью вспомнил, как точно вел свое каноэ шаман-чаморро.
— Самое лучшее, что можно сделать, — наконец сказал он, — это выброситься кораблем на берег, как только увидим хоть какую-то землю.
По трапу к ним поднялась Мария. Теперь она ходила с непокрытой головой. Ее корсаж и юбка измялись и запачкались, так что она нашла просторную мужскую рубаху и носила ее как платье, закатав рукава до локтей. На ее лице читалась невероятная усталость. Все время на борту «Вестфлинге» Мария проводила с больными в кубрике.
— Два трупа, — просто сообщила она.
— Надо немедленно сбросить их за борт, — сказал Гектор, зная, что кажется ей бессердечным.
— Тогда, пожалуйста, сделай это, — сказала она и отвернулась.
Он услышал упрек в голосе девушки и ответил, сам того не желая, довольно сухо:
— Мария, каждый час, который мертвые тела пробудут на борту, — это риск распространения болезни. Кроме того, их вид плохо действует на больных.
Она резко повернулась. В глазах ее блестели слезы.
— Это плавание так хорошо начиналось. Когда мы отправились в путь вместе с чаморро, я была так взволнована и полна надежд. Но последние несколько дней — настоящий кошмар. Все, что мы делаем, совершенно бесполезно.
Гектора охватило чувство полной беспомощности. Он боялся признаться ей, до какой степени плохи их дела, рассказать, что корабль вот-вот затонет.
— Мария, мы все должны запастись терпением… Ведь в Аганье ты сумела перетерпеть. Все изменится, обещаю.
Он сам понимал, что его слова звучат жалко. Это просто слова.
Она приложила ладонь к щеке. Гектор не понял — утереть слезу или капли дождя. Дан тактично отошел на почтительное расстояние.
— В Аганье все было по-другому, — сказала она. — Я знала, что рано или поздно все кончится, так или иначе. Но теперь, после того, как я позволила себе надеяться… После надежды гораздо труднее переносить разочарование.
— Мария, ты сделала все, что могла, чтобы спасти этих двоих. Но они были смертельно больны, когда мы ступили на борт. Я обещаю тебе, что мы пристанем, как только увидим сушу. Если тебе удастся остальных высадить на берег живыми, они выздоровеют.
— Сколько еще ждать?
— День или два — самое большее.
— Дай бог, чтобы это была правда, — сказала Мария, повернулась и отошла к ограждению. Там она встала, глядя на море и вцепившись в мокрый планшир так, что побелели костяшки пальцев.