Наконец они добрались до нужного места на носу, к сорванному шпринтову и парусу. Боцман, бывший рыбак по фамилии Эванс, собаку съел на таких поломках. Бросив лишь один взгляд на клубок из мокрой парусины и обломков рангоутного дерева, он вытащил из-за пояса нож и принялся резать канаты. Гектор опустился рядом на колени и последовал его примеру.
— Держитесь! — взвыл Изреель, когда корабль качнулся на волне и устремился вперед, в ревущую массу воды.
Гектора накрыло с головой. Он задержал дыханье, мертвой хваткой вцепился в поврежденный парус и выжидал, пока корабль снова взберется на волну. Наконец вода стекла с него, и он снова смог работать своим ножом. Еще раз шесть нос погружался в воду, а море набрасывалось на Гектора, прежде чем его попытки распутать мокрый клубок сдвинулись с мертвой точки. По-прежнему стоя на коленях, он подался немного в сторону, чтобы ненужные обломки смыло за борт. Сзади послышался очередной предупреждающий возглас Изрееля. Но было поздно. Свободный конец каната захлестнул лодыжку боцмана и, когда сорванный парус пополз за борт, он потянул за собой и человека. Послышался отчаянный вопль, и Гектор на секунду успел увидеть в волнах побледневшее от ужаса лицо Эванса.
«Услада холостяка» едва продвигалась вперед. Движение ее представляло собой только взлеты и падения, дикую качку на громадных волнах. В нескольких ярдах от корабля виднелись обломки мачты и парус. Эванс держался на плаву, высоко подняв голову. Его матросская куртка из промасленной парусины вздулась пузырем. Гектор вскочил на ноги и бросился на квартердек.
— Человек за бортом! — закричал он, указывая на Эванса. Вахтенные у штурвала уже и сами все увидели. Несколько матросов подбежали к фальшборту, бросая канаты барахтавшемуся в воде человеку, но добросить до него у них не получалось. Какое-то время упорный боцман боролся с волнами, с ногой, запутавшейся в парусе и обломках. Но с каждой новой волной его относило все дальше, и расстояние между ним и кораблем постепенно все увеличивалось.
— Ближе не могу подойти, — прорычал рулевой. — Корабль не слушается руля!
Остальные вахтенные в безмолвном потрясении лишь смотрели, как Эванса уносит все дальше и дальше. Через считанные минуты его уже невозможно было разглядеть среди пены и брызг.
— Его не спасли даже две серьги, — пробормотал седой матрос, с окаменевшим лицом отвернувшись от борта.
В каждом ухе Эванс носил по золотой серьге — считалось, что моряк с серьгой в ухе не утонет.
— Нам самим как бы не пропасть, — отрывисто проговорил Дампир. — Ветер набирает силу. Шторм еще не разыгрался.