Не успел он вымолвить эти слова, как над головой у него лопнула бизань. Парус превратился в дюжину мокрых тряпок, болтавшихся теперь туда-сюда. Рваные концы щелкали, будто кнуты. Потом ветер совсем оторвал их, унеся обрывки прочь. Ликтрос, которым обшивают кромки парусов, продержался ненамного дольше. Вскоре все обрывки и ошметки скрылись из виду. Ветер превратился в ураган. Он набрасывался с запада, завывал в снастях и к середине дня достиг апогея. Таких огромных волн не помнили даже самые бывалые моряки из команды. Целые стены воды вставали и обрушивались перед кораблем, команда которого выбивалась из сил. Теперь «Услада холостяка» шла с голыми мачтами и реями, чудом удерживаясь на плаву. Каждая волна возносила корабль на свой гребень, где тот неустойчиво замирал, едва не ложась набок. Добраться сейчас до бака было сродни самоубийству. Вновь и вновь море обрушивалось на судно всей своей бурлящей массой, прокатывалось по палубе, проникая под крышки люков. Оттуда вода стекала ниже, вдобавок она просачивалась и через швы корпуса. Все члены экипажа, сменами по четыре человека, откачивали воду корабельной помпой, всеми силами стараясь, чтобы она не поднялась выше щиколоток. Они знали: если воды будет больше, то корабль пойдет ко дну.
Остаток дня и всю следующую ночь суровое испытание продолжалось. Ветер изменил направление на северо-западное, и «Усладу холостяка» отнесло еще южнее. Пока судно барахталось в каше брызг, переваливаясь с одного борта на другой, у команды не было ни секунды передышки. Свободные от вахты теснились на нижних палубах, вдыхая во мраке запахи рвоты, мочи и экскрементов, потому что выходить на палубу по естественной надобности теперь было небезопасно, и люди использовали трюм как отхожее место. Гектор, скрючившись на койке, старался найти утешение в мыслях о Марии. Они отвлекали его от мощных ударов волн о борт корабля, от скрипов и стонов корабельных балок и шпангоутов, от холодной воды, которая вдруг начинала хлестать из щелей. Он сосредоточился на том моменте, когда впервые увидел ее, два года назад: как она вышла из каюты захваченного испанского торгового судна. Одета девушка была просто: в коричневое платье с длинными рукавами и белым полотняным воротником. Он вспоминал ее распущенные каштановые волосы, ее маленькие, изящные руки. С каким возмущением она тогда сложила их перед собой. Девушка была компаньонкой одной дамы, чей муж занимал в колониях очень высокое положение, поэтому Мария держалась в тени, но взгляд Гектора снова и снова возвращался к ней. Она показалась ему просто красавицей: широко поставленные темные глаза, правильные черты лица, трогательные медового оттенка веснушки. Чувствовалось, что она умна, и это еще больше притягивало Гектора к ней. Их взгляды встретились лишь однажды, и он испытал прилив восхищения, когда понял, что Мария ничего не боится, даже стоя лицом к лицу с бандой буканьеров. И теперь, на «Усладе», содрогавшейся от шторма, Гектор вспоминал, с каким достоинством она держалась, и мечтал найти ее и признаться ей в любви.