— Я не могу больше, маленькая!
Уложил Стаську на ближайшую горизонтальную поверхность, оказавшуюся диваном в гостиной, попытался раздеть их обоих, не справился — бросил! Стянул только стратегически необходимое, подгоняемый Стаськиными поцелуями, и соединил их истосковавшиеся тела одним мощным движением!
Все! Дома! Оба!
Никаких слов мешающих, никаких показательных телесных выступлений, ни ласк продуманных, ни мишуры — только вперед! Вдвоем!
Больших ревел, словно разрывал цепи кандальные из последних сил — бог его знает, может, так оно и было!
А Стаська вторила ему, неслась навстречу телом, сердцем, душой — всем, что имела, поверив окончательно в то, что он с ней!
Здесь! Сейчас!
А остальное не имело значения!
Немного успокоив дыхание, плавно спускаясь из их мира, одного на двоих, пусть не на землю, но в нечто реальное, на разгромленный диван с вывороченной ногой Больших подушкой, Стаська вдруг тихо рассмеялась.
— Что? — не двигаясь и не отрывая вспотевшего лба от подлокотника дивана, спросил Степан.
— Мы отражаемся в зеркале, и картина открывается, хочу тебе сказать, впечатляющей красоты! Великий доктор Больших со спущенными штанами и красивым голым задом! А я в порядке, меня не видно!
— Красивым? — переспросил, улыбаясь в гобеленовую ткань подлокотника, Степан.
— О-о-очень! — уверила воодушевленно Стаська.
— Перебираемся на кровать! — распорядился Больших.
— А что, предполагается сон? — уточнила план мероприятий Стаська.
Она теперь могла шутить, язвить, смеяться — она теперь все могла!
— Даже не надейся! — поднимаясь и подхватывая ее на руки, отверг предположение Степан.
Теперь, не боясь ничего, не спеша и имея все время в мире, он медленно раздевал ее, уложив на кровать, шептал что-то на ушко, гладил, переворачивал, целовал, и Стаськин счастливый звонкий смех наполнил всю квартиру, зиявшую до этого пустотами обреченности.
Спустя продолжительное время, плотно заполненное действиями, они ели, устроив пикник на полу возле дивана. Набросали подушек, притащили вкусности из кухни, уселись напротив телевизора, который забыли включить за ненадобностью, и разговаривали.
— Расскажи мне о себе, маленькая, я ведь не знаю о тебе деталей, только основное.
— Детали — это моя жизнь?
— Да. Основное — это ты сама, а детали — это как ты жила. Ты была замужем?
— Нет. Но у меня был продолжительный роман! — как ребенок о чем-то важном, заявила Стаська, скорчив дурашливую рожицу.
— Продолжительный?
— Да. Целых полгода!
— Сро-ок! — засмеялся Степан, наклонился и легко поцеловал ее в губы. — И что за роман? Мне надо волноваться?