— Я не сказал Вере, что у нее рак, — сообщил Степан.
— И правильно, — согласился доктор Иванов, — я тоже скажу при выписке. Все, что мог, сделал, встанет на учет к онкологу, пройдет серьезное обследование послеоперационное, даст бог, обойдется. Сам понимаешь, сейчас все зависит от того, как пройдет восстановление после операции. Посмотрим.
— Спасибо, — поблагодарил Степан. — Ты посоветуй, с какой у вас тут сиделкой можно договориться.
— Идем, — встал с кресла Иванов. — Я тебя представлю. Зарплаты нам повысили, но не настолько, чтобы от сверхурочной работы и денег отказываться. Я-то и глаза не закрываю, когда младшему медперсоналу доплачивают, а то побегут они у меня! Да что я тебе объясняю! Сам знаешь!
— Знаю, — невесело вздохнул Больших.
С санитаркой, а заодно и с медсестрой Степан договорился и заплатил вперед. Ольге Львовне вкратце описал, как прошла операция, что сделано, умолчав, разумеется, о сомнениях доктора Иванова, — все успешно и удачно, теперь главное уход, уход и настрой на выздоровление!
Ему давно пора ехать к заждавшейся сестре. Завтра у него дежурство, и если обойдется без дальних выездов и вылетов, не так уж часто и случающихся, то послезавтра он приедет, проведает Веру.
— У вас столько хлопот, Степан Сергеевич, а мы тут со своим горем! — невразумительно попыталась или поблагодарить, или что-то сказать Ольга Львовна.
— И что? — ровно спросил Степан.
Ему до зубовного скрежета надоела эта хрень с оправданиями, лепетаниями, просьбами о помощи, и подчеркиванием, как неудобно и неприятно им просить, и извинениями бесконечными.
Ну, пусть озвучит, что хотела сказать, за себя и за Веру!
— Может, не стоит вам беспокоиться, у вас столько дел и забот, когда сможете, тогда и навестите Верочку…
— Вы еще добавьте, «если захочу», для полной обоймы! — не выдержал-таки, дал немного слабины раздражению Степан и тут же пожалел. — Ладно, Ольга Львовна, идемте, я подвезу вас к метро. Извините, но домой довезти не успеваю.
— Что вы, что вы! — забеспокоилась она. — Это вы меня извините, я что-то не то сказала.
— Ничего, я понимаю, — успокоил женщину Степан. — Я послезавтра приеду, посмотрю сам, как она после операции.
Сам посмотрит, опытным глазом, каковы шансы, каков ее настрой.
Степан практически всегда безошибочно видел, кто из больных и как быстро поправится. Тут доктор Иванов стопроцентно прав — все зависело от характера, желания и жизненной силы пациента. Один мог с простым аппендицитом проваляться месяц, переходя от осложнения к осложнению, с незаживающими швами, болями, гноением, а другой на третий день после сложнейшей операции вставал и сам шкандыбал по стеночке в туалет!