Стаська растерялась и, отстав, плелась сзади, прижимая к груди пакет с собранными заботливой Зинаидой Ивановной вещами.
— Девушка! — окликнули ее. — Вы с инфарктом приехали?
— Я? — удивилась Стаська. — Нет, я здорова.
— Да не вы! Пациент, которого сейчас доставили с инфарктом… вы с ним?
— Да. Да!
— Документы давайте!
Дежурная за стойкой приемного отделения, пожилая, грузная и с виду строгая, как классная руководительница, женщина в сверкающем белизной и хрустком от крахмала халате, подчеркивающем этот имидж, протянула руку в ожидании.
— Какие документы? — тупила Стаська.
Женщина собралась было ответить, но, присмотревшись к Стаське, спросила:
— Дочка, что ли? Да вы так уж не переживайте! У нас замечательные врачи! Если до нас довезли живым, значит, вылечат!
— Да, — с какой-то частью ее речи согласилась Стася.
— Документы… — напомнила дежурная.
— Ах, да, да! — засуетилась, заторопилась Стася и полезла в пакет.
Зинаида Ивановна головы не теряла, не в пример нервной барышне Игнатовой, собрала все необходимые документы. Кому, как не пенсионеру знать, какие могут потребоваться. Стася извлекла из одного большого пакета другой, маленький, прозрачный целлофановый, в котором были сложены пачка бумаг, какие-то удостоверения и паспорт, и протянула регистраторше.
— Вы сядьте, посидите, я все заполню и позову вас, — пожалела ее женщина.
Стася кивнула. «Что-то я сегодня раскивалась как заведенная на каждый поступающий приказ», — отвлечено подумала она и отошла к ряду кресел, стоявших вдоль стены, но спохватилась и вернулась:
— Да, вот его вещи, меня ведь к нему не пустят.
— Сегодня не пустят. Точно. Давайте я оформлю и передам.
Дежурная встала со стула и забрала у Стаси увесистый пакет. И никакая она не суровая, а очень даже доброжелательная женщина.
Стаська села в кресло и стала ждать.
Ждать вполне определенного человека — Степана Сергеевича.
Ждать пришлось долго — она успела пересчитать все кресла в больничном холле, выстроившиеся красными рядами вдоль стен, все линолеумные квадраты на полу синего и серого цвета. Расписалась в амбарной книге за отданные документы и на отдельном листочке с перечнем вещей, получила бумажку с телефонами справочной, чтобы узнавать о состоянии больного, вернулась на свой «пост», в кресло, и пересчитала все лампы на потолке, посмотрела в окно и поняла, что в городе Москве уже темно. Вечер.
В момент столь глубоких ее выводов в конце длинного коридора появился Степан Сергеевич Как-его-там, хороший доктор.
Он шел очень тяжелой походкой, и было очевидно, что силы у него кончились. Стаське сразу перехотелось язвить, шутить в любой форме — вслух или мысленно.