— Не совсем. Я не могу сейчас говорить. Скоро буду! — И она быстро отключила телефон.
Артем встал с земли, подошел к ней, внимательно слушая ее разговор и вглядываясь в лицо. Он видел, что она держится из последних сил, видел, как заострились ее скулы и проступили темные круги под глазами. Как чуткий приемник, настроенный на нее всем телом и умом, он улавливал ее напряжение, состояние, близкое к истерике.
— Все, Тина, поехали. Серега нас быстро довезет, — сказал он, беря ее за руку.
— Да, пожалуйста, мне действительно надо быстро.
Артем помог ей подняться со ступеньки, обнял одной рукой за талию и повел к «Волге», но Тина остановилась и обратилась к Бывалому:
— Григорий…
— Павлович, — подсказал он. — Можно просто Гриша. Вам теперь все можно!
— Спасибо! Поехали с нами. Я думаю, нам всем срочно надо выпить!
— Тиночка, вам цены нет! — похвалил Бывалый.
Ритка открыла сразу. Тина не успела убрать палец от кнопки звонка, а дверь уже открылась.
— О господи! — воскликнула Ритка и отступила назад.
— Тина! — закричал Денис, выскакивая в прихожую.
Он остановился перед ней на полном скаку, широко распахнутыми глазами оглядывая ее всю — с головы до ног.
— Тина, что случилось?! Почему вы с Ритой мне ничего не рассказали, мы же, кажется, договаривались, никаких секретов друг от друга! — перепуганно рассматривая ее, отчитывал Денис.
Взрослые молчали. Григорий с Артемом поразились: перед ними стоял не двенадцатилетний мальчик, а маленький мужчина.
Этот маленький мужчина, не по годам много понимавший и видевший, любил этих двух женщин глубоко и преданно, боялся за них и готов был защищать от любых трудностей, посылая всерьез и подальше своей внутренней силой и мужской мерой ответственности всех психологов, рассуждающих о воспитании детей.
И тут Тина не выдержала, наконец отпустив все свои внутренние тормоза и перестав бороться с собой, точно лопнуло что-то в ней, какая-то сдерживающая пружина. Она протянула к Денису руки и заплакала:
— Деничка, я не могу тебе рассказать, у меня просто нет сил это рассказывать! Пусть кто-нибудь другой все объяснит!
Денис кинулся к ней, обнял и крепко прижался, став опять маленьким мальчиком, напуганным бедами, свалившимися на них.
— Тиночка! Не плачь, пожалуйста! — Он повернул голову к маме и сказал: — Рита, дай ей водки скорее, ей же больно! Тиночка, тебе очень больно? Потерпи!
— Да, очень! У меня как-то все сразу заболело! — плакала, уткнувшись ему в макушку, Тина.
Мужики переглянулись, не понимая, что происходит, и почему ребенок такое предлагает, и что вообще у них тут в семье творится!