— А почему я обо всем узнаю только сейчас? Почему ты не рассказал мне об Ирме и ваших шашнях? Мы целый месяц валяли дурака, но ты не проболтался!
— Ирма попросила не говорить. До того бала мне удавалось несколько раз ненадолго увидеться с моей любовью. А слово, данное девушке, тверже алмаза. Мы, аристократы, не можем нарушать его.
— Да-да, — отозвался я. Что ни говори, а Леопольд меня удивил. — Ну и что ты намерен теперь делать?
Пес зевнул, широко, во всю пасть.
— Я рассчитывал на твою помощь.
— Мою? Как ты себе это представляешь?
Вот видите? Страждущие толпами тянутся в Браулу Невергору и осаждают его дом, полагая, что ему больше нечего делать, как решать их мелкие проблемки.
— Ты же… мой друг…
— Это ничего не объясняет! — отрезал я.
В таких вопросах надо уподобиться базальтовой глыбе и не уступать ни на йоту. В конце концов, что плохого: ну, побудет Леопольд немного собачкой — что здесь страшного? Если разобраться, он это вполне заслужил. Не надо было выдумывать идиотские комбинации. Вот приспичь мне встретиться с моей пассией (гипотетической), я бы использовал веревочную лестницу, по которой влез бы ночью в ее благоуханную спальню, и… Ну, вы поняли — я поступил бы гораздо проще.
Однако, подумал я, по всей вероятности, жизнь в провинции под мрачной тенью старого волшебника не лучшим образом отразилась на Леопольдовых мозгах. Это первое. Второе: известно, что любовное томление делает и самых лучших из нас порядочными болванами, а Леопольд, чего греха таить, в число лучших не входил. Ему простительно. Учитывая, что он творил весь этот месяц, выходка с бальной конспирацией не выглядит сенсационной.
Невзирая на все вышесказанное, я был не намерен бросаться в омут с головой. Тем паче даже не представлял себе, как можно вернуть Леопольда в человеческое состояние. Все зависело от того, какими методами пользовался Вольфрам. Но разве он скажет? Старый хрыч наслаждается сейчас своим триумфом. Для злодея очередное злодейство то же самое, что для художника — удачно написанная картина.
— Не будем пороть горячку, Леопольд, — сказал я.
Фокстерьер не мог ответить. Вытянув ноги, лежа на левом боку, он спал. Голова зачарованного мага свесилась, как мокрый носок, а из пасти доносился самый настоящий человеческий храп.
Полный нехороших предчувствий, произраставших в глубине моего темного разума, я поднялся, чтобы еще налить себе джина.
А в следующий миг разразилась катастрофа.