Скорее всего, она просто ничего не заметила, подумал он, улыбнувшись про себя. До обеда требовать от нее чего-либо разумного было решительно бесполезно.
Этого он не ожидал. Мак-Алистер почему-то был уверен, что утро — ее любимое время дня. Утро шло ей. Оно было мягким, ласковым и нежным, совсем как она. Утро всегда напоминало ему об Эви.
В мире не существовало ничего более чистого и невинного, ничего более многообещающего, чем первый луч рассвета.
Вряд ли она поймет и оценит это сравнение. Интересно, а вообще кто-нибудь способен на это, кроме него самого? Быть может, ее друзья? Члены семьи?
Ее будущий супруг?
Он нахмурился, глядя перед собой в темноту. А что, если Эви права, утверждая, что они стали пешками в чужой хитроумной игре? Правда, Мак-Алистеру с трудом верилось в такое, в ее теории было слишком много прорех и неувязок. Ну а все-таки? Что, если события двух последних дней были не чем иным, как безумно идиотским способом заставить ее выбрать себе спутника жизни? В его животе вдруг возникло тягостная сосущая боль — яростная реакция на мысль о том, что Эви достанется другому мужчине. Но он постарался отогнать ее от себя.
Если Уильям и все остальные действительно задумали эту интригу и если, несмотря на всю нелепость происходящего, Эви обретет любовь, которая сделает ее счастливой, значит, так тому и быть.
Он первым поздравит ее. Но сначала выпустит кишки Уильяму, воспользовавшись для этой цели самым тупым ножом. И не имеет значения, что тупого ножа у него нет — для такого случая можно и специально купить что-нибудь подходящее. Желательно, с налетом ржавчины.
Он смотрел, как она сладко спит, сознавая, что, как только они доберутся до коттеджа, такой возможности у него больше не будет.
Потому что она предназначена другому.
Мак-Алистер ласково провел указательным пальцем по ее щеке, в нескольких миллиметрах над ней, не касаясь ее. Он знал, что ее кожа цвета слоновой кости бархатистая и нежная на ощупь — и грубые руки оставят на ней синяки, а грязные — запачкают ее.
Он поспешно отдернул руку.
Нет, она предназначена не ему. И даже если бы это было не так, он все равно не взял бы ее.
Мужчина не может уничтожить то, что любит.
Повернувшись на спину, он стал рассматривать трещины на потолке. Мужчина, однако, может купить ржавый нож и вспороть брюхо тому, кто отдал ее любимую другому. Тому, кто сделал из него дурака, выставив на посмешище.
Пусть даже только мысленно.
Приняв решение и успокоившись на этот счет, он закрыл глаза, позволил себе расслабиться и стал ждать очередного скрипа половиц в коридоре.