– Это как мелкая вредная собачонка, – сказал он, открывая перед Таней дверь пиццерии. – Эта тварь лает и путается под ногами, если её не пнуть, чтобы она отлетела в сторону и заткнулась, она может забежать сзади и больно укусить.
Они стали выбирать еду. Попросив себе порцию палтуса, Таня спросила:
– Ты закончишь этот проект, и все твои неприятности закончатся? Тебе перестанут являться призраки?
– Да, Танюш, именно так.
Они набрали два подноса – лазанью, мясо по-турински, грибной суп, салаты, расплатились на кассе, и, выбрав столик в центре зала, расположились на диване.
– Везде мне нравится сидеть у окна, кроме этого заведения, – сказал Андрей, расставляя тарелки.
Целуя Танину руку, он залюбовался бугорком у основания большого пальца:
– Обожаю твои ручки!
Она притворно возмутилась:
– Тащишься по моим конечностям – запястье, пальцы ног, щиколотки, сухожилия, синовиальные влагалища. А мозги – умище, а?! Главное не замечаешь – какая я умная!
Улыбнувшись, он похвалил её за тонкий ум, но его улыбка внезапно омрачилась: в заведение зашли, один за другим, Хмарук и Вексельберг. Повернувшись, Таня проследила за его взглядом:
– Это кто такие?
– Что называется, вспомни говно, оно и приплывёт. Это те самые шавки, о которых я только что говорил.
Таня с Андреем и в толпе обращали на себя внимание, а в центре зала пустого кафе их невозможно было не заметить. Хмарук с Вексельбергом изменили маршрут и вместо стоек со снедью подошли к их столику и заняли стулья напротив них.
– Кайфуем! – ощерился усевшийся напротив Тани Хмарук.
Глаза Вексельберга, сидевшего напротив Андрея, по обыкновению, были устремлены в небо. У Андрея было жгучее желание подняться с диванчика, обойти стол и совершить какой-нибудь тяжкий антисемитский проступок – надрать задницу двум сионистам прямо здесь и сейчас, в самый что ни на есть шабад. Но он сдержался – всё-таки центр Москвы, итальянская пиццерия, а не какой-нибудь булдырь в промзоне. И он удостоил их максимально изысканным ответом, на который был способен:
– Я по субботам не подаю – даже таким охуенно кошерным парням, как вы!
Хмарук был расположен к диалогу, его обрадовало, что можно прямо сейчас осуществить разработанный им план.
– Давай-давай, выёбывайся. Мы поднимаем ставки – сто тысяч долларов в обмен на папку с хорошим уголовным делом и документами, без которых тебе не подпишут акт сверки. Володя Быстров вряд ли обрадуется, когда узнает, что директор Экссона…
Не досказав, Хмарук прервался, и Андрей, надкусив чесночную булочку, и запив морсом, прожевав, подтолкнул к продолжению разговора: