Павел Павлович замолчал и уступил место Большакову. Григорий Иванович был лаконичнее:
– Я поддерживаю все, что здесь сказал Павел Павлович.
Настал мой черед, я тоже не был многословен:
– Павел Павлович, Григорий Иванович, можете ехать спокойными. Все, что зависит от нас, офицеров, чтобы сохранить ваших сыновей, будет сделано на сто процентов и даже больше. Я думаю, что та работа, которая была проведена вами с солдатами, не пропадет зря. Наш девиз остается прежним – «Вместе вошли, вместе и вышли». А сейчас разойдись, можно попрощаться.
Строй рассыпался, солдаты и сержанты окружили уезжающих земляков и стали прощаться, а через десять минут со стороны штаба подкатила небольшая колонна с делегацией. Еще несколько минут прощания, и только пыль, медленно оседающая на дорогу, и исчезающие машины на окраине Гикаловского напоминали об ушедших. Из-за автобусной остановки вышел Явлинский, он там стоял, не мешая прощанию. У него все нормально. На позиции упало в общей сложности двадцать снарядов, но никого не задело. Я же в свою очередь рассказал о чеченских корректировщиках.
До вечера солдаты грустно бродили по расположению, а потом ночное дежурство и предпраздничный день все расставили на свои места. После завтрака Кирьянова вызвали в штаб, где он оказывал помощь политработникам в организации небольшого праздничного концерта. Там же ему по секрету сказали, что его и еще нескольких военнослужащих наградят медалями. Группировка выделила двадцать советских медалей и разрешила командиру полка наградить военнослужащих своим решением.
К вечеру погода стала портиться, повалил мокрый снег, который тут же таял, а часа в три ночи ударил морозец – градусов пять. Все замерзло. Небольшой ветерок шевелил ледяными ветками, и от этого отовсюду слышался тихий стеклянный звон. Время от времени я запускал из ракетницы ракету и несколько секунд мог наблюдать красивое зрелище: белый снег, покрывший землю, склонившиеся подо льдом ветви деревьев, и все это блестело, переливаясь разноцветными бликами, в свете ракеты. Было промозгло и холодно. Но, несмотря на холод и сырость, меня не покидало предпраздничное настроение.
Поставив задачу не ослаблять наблюдение, я пошел к морпехам. Прошел по мосту (кстати, единственный целый мост и самый короткий путь, через который техника боевиков могла из Грозного прорваться в Чечен-Аул), обороне его я уделял особое внимание. Перейдя мост, свернул влево, вдоль арыка прошел метров четыреста и подошел к зданию поливочной станции, где располагался командный пункт старшего лейтенанта Явлинского. Здесь все уже было готово – стол был накрыт, и ждали только меня. Витька Явлинский тоже постарался. На столе стояла кастрюля с ухой. Рыбу добыли тут же в арыке, глушили ее гранатами, и я даже подумать не мог, что в арыке водится такая большая рыба. Много было мяса и других продуктов. Ну, и все тот же коньяк.