Бахнуло снова Картечь легла точнехонько в рыхлый земляной холмик, из-за которого шмальнул Шурш. Холмик взорвался, засыпав охотников пылью и комочками грязи.
— Перестреляю всех, суки пятнистые! — донеслось из дома.
Голос был отчаянный, громкий и срывающийся. Голос загнанного в угол человека.
«Дело плохо», — понял Борис.
У хуторского стрелка позиция была лучше, чем у них. К тому же на таком расстоянии даже старый раздолбанный дробовик мог оказаться не менее серьезным оружием, чем хэдхантерский калаш.
Перестрелять-то их, может быть, и не перестреляют, но головы поднять точно не дадут.
Борис покосился на Ухо. Ну? И какие теперь будут распоряжения? Снова Берест — вперед? Под убийственную картечь?
— Резину — на морду! — скомандовал сержант.
Борис облегченно вздохнул.
Да, в сложившейся ситуации это было самое разумное решение. Пришла пора газовых гранат.
На то, чтобы надеть противогазы и снова водрузить сверху каски, много времени не понадобилось. Легкие резиновые маски со сдвоенной коробкой фильтра, широкими окулярами очков и миниатюрным переговорником надежно закрывали глаза, нос и рот.
Уши оставались открытыми: так можно было слышать и приказы, доносившиеся из шлемофона, и внешние звуки.
— Ну, где вы там, ублюдки?! — не унимался хуторской стрелок.
Он явно был не в себе. Еще бы! Не каждый день свободному гражданину приходится сражаться с хэдхантерами за право оставаться свободным. Не каждый день рискуешь получить на пороге собственного дома пулю или шприц-ампулу, превращающую тебя либо в покойника, либо в раба.
— Ну, высуньтесь, что ли! — орал хуторянин. — Ну, подставьтесь, мать вашу!
Ухо вынул из подсумка гладкую округлую гранату, помеченную зеленой полосой. «Цвет жизни», — отстраненно подумал Борис. Но какой жизни! В руках хэдхантера цвет этот обретал новый зловещий оттенок. Хорошей жизни хэдхантерская нелеталка не сулила никому.
— Короче, так, моя граната — мой клиент. — Ухо кольнул их холодным взглядом из-за окуляров противогаза.
Борис не возражал. Он уж как-нибудь обойдется без этого трес-балла. Шурш тоже спрятал недовольство куда-то глубоко и надежно. Наверное, ссориться с Ухом — себе дороже.
— Ну что, пятнистые, съели, да?! Облажались, суки?! — снова закричали из дома.
Хуторянин нервничал все сильнее. И собственным криком старался придать себе уверенности.
Ухо вырвал запал. Гранату он бросил на голос, одним лишь движением кисти, даже не подняв руки над земляным бруствером.
Запоздало грянул выстрел. Картечь просвистела в воздухе. А толку-то?!
Послышалось шипение. И почти сразу же — тяжелый надсадный кашель.