Борис переступил порог. Под ногами захрустело.
Тесная прихожая, заваленная обломками выбитой двери. За прихожей — холл. Там тоже пусто. Никто в хэдхантеров не стрелял, никто не бросался с ножами и дубинками.
Ухо и Шурш вошли в дом вслед за Борисом, подняв стволы над его плечами. Неприятное все же чувство быть живым щитом. Живые щиты обычно погибают первыми.
Комната справа. Чисто…
Комната слева. Чисто…
И еще одна дверь — впереди. Борис толкнул ее калашом.
Кто-то вскрикнул. У кого-то не выдержали нервы…
В доме все-таки были люди!
К окну из-за старого облезлого шкафа метнулись два силуэта.
Борис машинально нажал на курок подствольника.
Два выстрела-хлопка. Две потраченные шприц-ампулы.
Один хуторянин ударился в простенок, сполз на пол, прижимая к телу сведенные судорогой руки и ноги и трясясь как в лихорадке. Второй успел-таки вскочить на невысокий подоконник и дернуть засов решетки.
Нет, не второй — вторая!
До окна добежала молодая женщина. Защитная решетка распахнулась под ее весом вместе со створками рамы.
Видимо, хуторяне надеялись притаиться, переждать, остаться незамеченными. Глупая надежда…
Женщина, виляя из стороны в сторону, бросилась прочь от дома. Нырнула в тесный переулок.
Борис прицелился, но выстрелить по бегущей мишени не успел. Опередили.
Хлопнуло раз, другой. Подствольники Уха и Шурша выплюнули по шприц-ампуле.
Один шприц угодил беглянке чуть пониже спины.
— Ать, хорошо! — довольно прикрикнул сержант. Судя по всему, этот трес-балл достался ему.
…Со следующим домом было сложнее. Здесь их встретили стрельбой. Правда, не сразу.
Массивная входная дверь оказалась распахнута настежь. Она словно приглашала войти, наскоро осмотреть здание и следовать дальше.
Бориса насторожил кирпич, подложенный под дверь. Кто-то не хотел, чтобы она случайно закрылась. Кто-то хотел видеть подступы к дому и любого, кто приблизится к порогу.
Это было похоже на хитрость.
Борис остановился.
В полумраке темной прихожей почудилось слабое движение. Он отшатнулся в сторону — к стене соседнего дома, пригнулся. И — вовремя.
За дверным проемом полыхнула вспышка. Грянул ружейный выстрел. Крупная картечь кучно посекла кирпичную кладку над головой, звякнула о каску. Не пригнись он за миг до того, картечь разнесла бы забрало и превратила бы лицо в кровавое месиво.
Борис упал, где стоял. Размытая дождями водоотводная канавка была не самым надежным укрытием, но это все-таки лучше, чем ничего.
Рядом — в той же неглубокой траншее — залегли Ухо и Шурш.
Шурш, перевернувшись на спину, поднял автомат и вслепую дал очередь боевыми. Однако ни задеть, ни напугать хуторского стрелка не удалось.