— Выпьешь что-нибудь?
— Я пью воду, — прошипела я сдавленным голосом.
— Ты как-то неважно выглядишь. — Реня достала стаканы. — Может, тебе голову помыть? Волосы какие-то ужасно жирные.
И тут я не выдержала. Какая нелегкая принесла ко мне этот окаянный рыбий жир для наружного применения, морковь, сельдерей и подругу с сардельками! Без стресса?! Нет, выше моих сил прожить день без еды, без питья и при этом еще не нервничать!
— Ладно, налей коньяку, — процедила я сквозь зубы.
— Я не пью, — сказала Ренька, а я потеряла дар речи.
Ну так вот. Одно мне известно совершенно точно: съеденные сардельки благотворно подействовали на мой характер. Я вернулась домой в отличном настроении. В конце концов, главное то, что я немножко приободрила Реню. Она уже никого не хотела бросать. А кроме того, вся эта затея с голоданием перед праздниками действительно была глупой. Реня теперь тоже захотела жить нормально. Хотя до праздников в общем-то еще далеко.
Я больше не могу так жить. Пришел счет за свет, и я вижу, что на меня действуют деньги (те, что надо платить). Расскажу обо всем Адаму. Деваться некуда. Скучаю по нему.
Адама нет уже четвертый день. Почему я не работаю там, где посылают в командировки в Кельце? Потому что я толстая. Стою перед зеркалом и действительно не вижу ничего привлекательного. За исключением отражения Бориса — пес стоит рядом, правда, задом к зеркалу, потому что головой повернулся ко мне. Смотрела я, смотрела на себя и пришла к выводу, к которому мне следовало бы прийти давненько, если бы мои полушария работали в нужном направлении: здесь уже ничто не поможет.
Я позвонила Реньке и заявила, что все без толку. Что я не намерена ни очищать организм, ни голодать, ни тренироваться. Она была по-прежнему простужена и попросила, чтобы я немедленно к ней зашла. Я сказала в ответ, что не только не буду очищаться, тренироваться, голодать, но и ходить я никуда не стану, потому что вся наша трепотня — пустая трата времени. И бросила трубку.
Чувствовала я себя отлично, просто превосходно. Где это сказано, что я должна выглядеть на двадцать три года и иметь пятьдесят кило недовеса? Нигде! И что за чушь, будто я должна быть безупречной партнершей, которая не делает никаких глупостей?!
Через пять минут звонок в дверь. Открыла. Реня. Волосы всклокочены, платье нараспашку. В глазах безумие. Нараспашку, конечно, куртка, которую Реня набросила поверх спортивного костюмчика.
— Господи, что случилось? — причитала она.
А что могло случиться? Ничего. Просто у меня никогда ничего не получается. Борис, и тот с радостью сменил бы меня на кого-нибудь другого, только у бедняжки нет такой возможности.