С утра села за компьютер. Я думала, Адам поможет мне принять решение, браться ли за дело, что предложила Остапко. Но если мне по-прежнему предстоит решать все самой, то и пожалуйста. Хотя я ума не приложу, стоит ли в это ввязываться. Не знаю, как и быть.
Когда она мне объясняла, что этот ее знакомый из Берлина — надежный человек, все казалось вполне логичным и простым. Воображение рисовало уже солидную сумму на моем вечно скудном банковском счете. А сегодня...
Однако вовремя я спохватилась — поняла, что не могу висеть на шее у мужчины ни в этом смысле, ни в каком другом, особенно с учетом того, что сказано в книге «Покинутые женщины». Как там написано, женщина, полностью зависимая от мужчины, непременно плохо кончит. Поразмышляю об этом чуть позже.
А пока — очередное письмо.
Дорогая редакция!
Возможно, когда вы вскроете это письмо, меня уже не будет в живых...
Ой, мамочки! Я не готова к подобным заявлениям! Я не могу нести ответственность за чью-либо жизнь! Эта девушка почти того же возраста, что Тося, а я в полной растерянности...
Мне восемнадцать лет, и моей жизни пришел конец, когда ушел мой парень. Мы были знакомы два с половиной года. Собирались пожениться, как только он вернется из армии. Он отслужил, но о свадьбе даже не вспоминает. Позавчера моя подруга, которая очень хорошо ко мне относится, сказала, что видела его с другой девушкой, с которой мы когда-то дружили. Жизнь потеряла смысл. Я не могу без него жить. Поэтому решила покончить с собой, ведь жизнь без любви никчемна. Почему он так поступил со мной? Ведь мы могли бы быть так счастливы... Дорогая редакция, наверняка как-то можно его убедить, что он любит меня. Я с нетерпением жду ответа, у меня остались только вы. Вы — моя последняя надежда...
Ясно, как Божий день, — такая работа уже не для меня. Хотя еще не все потеряно, ведь девушка все-таки ждет ответа, и даже не обязательно в безжизненном состоянии. Но я действительно понятия не имела, чем утешить эту чужую, постороннюю девушку. Как ей объяснить, что ее жизнь не кончается, а только начинается?
— Что с тобой происходит, мама? — Тося появилась рядом совершенно неожиданно, но даже если бы я ждала ее, у меня все равно возникли бы сомнения, она это или кто-то другой.
Я подпрыгнула на стуле. Борис залаял как безумный. Меня это нисколько не удивило, умей я гавкать — залаяла бы вместе с ним.
— А что с тобой? — выдавила я.
Я знаю, мать должна быть снисходительной и терпеливой. Она не вправе передавать детям свои страхи. Если я буду спокойной, Тося мне все расскажет. Тося, моя дочь, ушла в школу в серых брюках, немного расклешенных книзу, в зеленом свитерке, в высоких темно-зеленых «мартенсах» со шнурками. Тося, у которой утром были темные волосы, едва доходившие до плеч, теперь предстала передо мной коротко остриженной блондинкой, в юбке с разрезом до середины бедра, правда, в тех же самых высоченных зеленых ботинках (ведь всего-то каких-то девятнадцать градусов по Цельсию, и лето уже на носу), белой блузке и с глазами ядовито-фиолетового цвета. Голос был, правда, Тосин.