Очутившись вчетвером на улице, они направились в сторону больницы. Мимо них прокатил черный лимузин.
— Ну, пошла писать губерния! Не завидую я Масленникову! — усмехался Граков. — А как мои ребята? Как Сабуров? Одобрил наш план?
— Людей, сказал командир, переправит на Большую землю. И велел еще передать, чтобы не спешили с «Першая мая».
Чегодов лишь краем уха слышал, что в недалеком будущем готовится операция «Первое мая» — массовый переход солдат из бригады Каминского к партизанам. Провокацию же с Масленниковым Олег проводил с Незымаевым и уборщицей Дусей, которая, убирая кабинет начальника полиции, выбирала из корзины, куда обычно Масленников легкомысленно бросал (правда, весьма редко) разорванные на три-четыре части черновики. Эта привычка и сыграла роковую роль в его жизни.
В тот же день по Локотю поползли слухи о предательстве начальника полиции Масленникова; говорили, что засланные им к партизанам люди расстреляны, что готовилось покушение и на самого Каминского, а убийство Воскобойника — дело рук Масленникова…
Немцы тоже поверили в принесенные Карнаухом и Губиным доказательства вины начальника полиции Брасовского округа. На клочке бумаги, черным по белому, написанное его почерком, стояло:
…абурову предлагается…
…дником Первомая…
…ен ликвид оватъ груп…
…и т… использовав…
…бригад… Каминского незам…
…лное уничтожение.
Согласно плану Масленникова, в который он посвятил людей Гракова, следовало действовать так:
По прибытии к Сабурову предлагается, воспользовавшись праздником Первомая (самогон в отряд будет доставлен), ликвидировать группу, окружающую Сабурова, и таким образом, использовав сумятицу, обеспечить бригаде Каминского незаметное и полное уничтожение партизан.
Заставив дважды прочесть задание группы, Масленников, как обычно, полагаясь на свою память, разорвал и выбросил в корзину написанное.
Через трое суток Масленников был повешен…
В бригаде начался раскол. Одни говорили: «Грабь, режь, насилуй, день, да мой», другие: «Пока не поздно, искупать надо свою вину!»
Каминский же с каждым днем становился все злей и мрачней, и порой в его глазах вспыхивало безумие. На ночь он запирался и долго сидел, обняв верного дога.
Однажды в начале мая, собрав подпольщиков, выступил Незымаев:
— Если бы не успехи немцев на южных фронтах, бригада при первом же ударе рассыпалась бы; ее сохраняет только круговая порука, которая подобна засасывающему болоту, а «солидаризм» энтээсовцев — отрава, дурман, освящающий любое кровавое дело.
— «Солидаризм» — в некотором роде эскиз круговой поруки, — заметил Граков, посасывая трубку. — Недавно я слушал, как читал из курса политграмоты НТС «Национальный вопрос» ваш врач, вновь испеченный энтээсовец, некий Филипп Никитович Заборов…